В объятиях Шамбалы

А сейчас, согнувшись в три погибели над окуляром, я смотрел на эту каменную пыль. Потом мое внимание переключилось опять на центральную вертикальную борозду Кайласа.

— Для чего, интересно, она была сделана? — думал я раз за разом, не сводя глаз с этой борозды.

Потом я развернулся, взял карту и сориентировал проекцию вертикальной борозды Кайласа на юг. У меня получилось, что проекция этой борозды проходит точно по узкому перешейку между озерами Манасаровар и Ракшас, то есть, как бы разделяет эти два озера. Сразу вспомнился рассказ монаха Тленнур-пу из монастыря Чу-Гомпа о том, что когда-то Кайласом управлял Бог Демонов, создавший озеро демонов Ракшас. А 2300 лет тому назад Добрый Бог по имени Тиу-ку Точе создал святое озеро Манасаровар.

Разделительной полосой между Добром и Злом, что ли, является эта борозда? — подумал я, слегка поморщившись от нахлынувшей эзотеричности своего мышления.

Далее мой взгляд, направленный по азимуту от проекции вертикальной борозды Кайласа на юг, проскользнул между озерами Манасаровар и Ракшас и устремился вдаль, дойдя до массива горы Гурла-Манда-та, которая по тибетским преданиям тоже считается священной. Но этот азимут вывел отнюдь не на вершину горы Гурла-Мандата высотой 7728 метров , а на перевальную точку между этой горой и расположенным восточнее другим горным массивом.

Я изо всех сил вгляделся в эту заснеженную перевальную точку и… уже без особого удивления обнаружил на ней конструкцию, очень похожую на небольшую, абсолютно правильной формы, двухступенчатую пирамидку. Эта пирамидка имела возвышение на вершине, с запада была занесена снегом и стояла на каком-то чисто белом квадрате, ограниченном черной зигзагообразной полосой. Я долго присматривался к этому белому квадрату, но так и не понял его происхождения; вроде как снег, а внутри квадрата он белее. Почему? Непонятно.

— Очень далеко пирамида. Несколько десятков километров отсюда. Деталей не видно. Белый квадрат очень интересен, — пробубнил я себе под нос.

— Не такая уж маленькая пирамида эта. Почти как пирамида Хеопса; очень ведь издалека смотрим на нее, — уставившись в окуляр, сказал Равиль. — Но среди тибетских пирамидальных гигантов… она и в самом деле небольшой смотрится.

— Да уж.

— Послушай, шеф! Интересно, а почему здесь надо было возводить столь гигантские пирамиды? Какой смысл? Обернись, посмотри на Кайлас — это же просто пирамидальный колосс, это… это же сверхпирамида, или… суперпирамида! Зачем нужен такой размер?

— Не знаю, Равиль. Но… но я чувствую, что создание древними Города Богов имело общеземной смысл.

Этот странный Город возводили с какой-то очень важной и величественной целью.

Некоторое время мы простояли молча, а после я сказал: — Давай еще отойдем на юг вверх по склону километра на два — мне хочется получше рассмотреть самое дно обрыва Кайласа… может быть, там… пирамиды есть. Правда, скоро вечереть будет, да и дымка какая-то появилась. Пошли быстрее, торопиться надо.

Что находится на дне обрыва Кайласа?

Отойдя на эти два километра, мы опять поставили на штатив видеокамеру и стали смотреть в окуляр. Кайлас был уже далеко, но дно обрыва священной горы, хотя и в дымке, было видно достаточно хорошо. На дне обрыва, как я и предполагал, мы увидели три пирамиды. Кроме того, обращали на себя внимание два отрога от горы Кайлас: западный отрог заканчивался чем-то наподобие огромного каменного столба, на вершине которого была видна маленькая пирамидка, восточный же отрог был очень длинным — не менее 2— 3 километров по протяженности.

Найдя плоский камень и расположившись на нем, я принялся зарисовывать весь этот вид. Конечно же, я рисовал довольно схематично, как бы мысленно дорисовывая те участки, которые были покрыты снегом, разрушены или плохо просматривались через дымку. Естественно, схематизируя процесс рисования, я мог где — то ошибиться и даже принять какой-нибудь горный выступ правильной формы за пирамиду, но я могу точно сказать, что я нигде и никогда не фантазировал. Да и не было никакого смысла фантазировать — этот странный Город Богов был и так полон чудес.

В процессе рисования трех расположенных под обрывом Кайласа пирамид я обратил внимание на то, что там находится что-то наподобие террасы, на которой стояли две ступенчатые пирамиды. Одна из них, меньшая, которую я обозначил номером «100„*, имела срезанную вершину и две вертикально срезанные грани. Другая, большая (номер «99“), была остроконечной и четырехгранной.

Чуть юго-восточнее, вроде как на другой, более низко расположенной террасе стояла еще одна пирамида (номер «101»), имевшая на вершине толстый цилиндрический выступ.

Потом я стал внимательно осматривать западный и восточный отроги Кайласа.

— Равиль! По-моему, проводник Тату говорил нам, что есть два Кайласа — Большой и Малый. Верно? — спросил я.