В объятиях Снежной Королевы

— Сергей, доставь, пожалуйста, девушку домой, — сказал Савойский, когда машина остановилась. И перед тем как выйти, посмотрел на неё, словно что-то хотел сказать, но так и не решился. — Удачного дня!

Он улыбнулся тепло и по-дружески, а затем дверь за ним захлопнулась. Она следила за его удаляющейся спиной и назвала адрес, когда автоматические двери банка «Нефть-Инвест» сомкнули свои стеклянные челюсти.

Она думала без его напряжённого молчания вздохнёт с облегчением, но вздохнула с сожалением. Данка обнаружила в нём тайный дар. Молчал он, ругался с телефоном, барабанил пальцами по столу или задумчиво жевал шоколад, что бы он ни делал, пока он находился рядом, он заполнял собой пустоту. Пустоту, которую оставил в её сердце Кайрат, когда отдалился. Пустоту, которая разверзлась как Большой каньон после смерти мамы. Как в плохом сне она падала, и пытаясь хоть за что-то зацепиться, всегда натыкалась на неё — на эту зияющую пустоту.

Он вышел, и пустота вернулась, став ещё безмолвней, ещё глуше, ещё бездонней. Она требовала работы до мушек в глазах или потрещать о чужих проблемах. И то и другое у неё имелось в избытке.

Глава 4. Кайрат

Слепяще-белый джип принял Кайрата в свои бежевые внутренности и мягко тронулся с места. В нос резанул запах кожи, словно они на китайской дубильной фабрике. Кайрат сморщился, но чем бы здесь ни пахло, его лицо всегда принимало вид забытого в холодильнике яблока, когда он вспоминал во сколько им обходится эта махина с пятиступенчатой коробкой передач, хищным взглядом и такой же звериной прожорливостью.

— Пробежимся по вопросам? — предложила Ангелина, протягивая очередную копию подготовленного интервью.

— К чёрту, ты всегда лучше меня знаешь, что говорить, — отмахнулся Кайрат. — Телесуфлёр будет?

— Без него Филатова и не работает.

— Давай вот лучше о Филатовой.

— Да, всё, что нарыла, я вписала. Единственная дочь у влиятельных родителей, ни в чём не нуждается. Мама продюсер, папа банкир. Вот решила стать известной телеведущей, мама подсуетилась. Если совсем коротко, она тупая и непрошибаемая. — Она провела пальцем по экрану своего смартфона. — Вот уже пишет в сети, что ты опаздываешь. И добавляет, что точность — вежливость королей. Кстати, говорить банальности и прописные истины — её слабость.

— Да, трудно быть безмозглым.

— А ты купила букет? Не с пустыми же руками идти.

— Конечно, — она даже не повернулась, со скоростью многоножки перебирая пальцами по клавиатуре. — Её любимые… угадай что?

— Красные розы?

— Угадал. Кстати, она очень серьёзная, чувство юмора отсутствует, иронию не оценит, намёков не поймёт.

— Да, интересный экземпляр, — ответил Кайрат. Но кто предупреждён, тот вооружён. Вот он уже и настроился на нужный лад — говорить легко понятными, расхожими фразами.

На входе местной телерадиостудии их встретили и, попросив поторопиться, проводили по длинным коридорам.

— Вы опоздали, — выразила своё отношение к их появлению Кристина Филатова. — Время дорого.

— Простите, задержали дела. Но на свидание с такой красивой девушкой я ни за что бы не опоздал, — решил он сразу брать быка за рога и ослепительно улыбнулся.

Его лицевые мышцы двигались напрасно. Она взяла букет с выражением лица Беллы Свон, когда та упала с мотоцикла, а может когда первый раз увидела оборотней. Удивлена она или ей приятно? Каменное лицо Кристины Филатовой не выражало никаких эмоций.

— Спасибо!

«Что ж, будем ориентироваться на звук», — решил Кайрат, пока его гримировали.

В принципе, её можно назвать даже хорошенькой. Брюнетка с мелкими правильными чертами лица, худенькая, безгрудая. Слегка сутулится. Но будь она хоть горбатой как шахматный конь, Кайрата бы это не остановило.

Напомаженный и напудренный как престарелый лицедей он засунул в ухо наушник, в котором бодрый голос Ангелины тут же спросил:

— Как слышно меня?

— Отлично! — сказал он, щурясь под светом прожекторов.

— Концепцию успели поменять. Тебе понравится. Кстати, ты не отвечай, я тебя всё равно не слышу, пока микрофон не подключили.

Он кивнул.

Кристина Филатова перешагивала через провода кроваво-красными туфлями. Он представил: она срывает свой строгий костюм, вызывающе топорщатся соски её маленьких грудок, скрипит под её спиной кресло, взмывают вверх ноги и острые каблуки туфель упираются ему в грудь. Её бы напоить! Такие монашки всегда оказываются горячими штучками.

— Микрофон, — выводит его из оцепенения ассистентка. Она пахнет мятной жевательной резинкой и под высоким воротом её блузки желтоватый след старого засоса.

— Волнуетесь? — спрашивает Филатова.

— Немного, — врёт Кайрат. Он удобнее устраивается в своём кресле, жёстком как скамья для порки, пытаясь отложить до окончания съёмок свои грязные мыслишки. Это трудно. Сквозь тонкую ткань блузки ему мерещатся соски. — Это моё первое серьёзное интервью.

На большом мониторе прямо по направлению его глаз появляется текст. Даже присматриваться не приходится.

— Первый раз всегда страшно, — она улыбается. О, чудо! — Писать будем без остановок, но, если устанете, говорите, мы прервёмся. Готовы?

Он кивает в ответ.