В Объятиях Соблазна (СИ)

Тогда я еще не понимала, насколько бесценны эти уроки. Лишь оставшись без поддержки и совета любимой тетушки, осознала, как много она мне дала. Умение верить в себя и не сдаваться. Силу духа, помогающую выстоять против всех и всяческих правил. И дерзкую веру в лучшее, без которой я ни за что не решилась бы на побег в Венецию.

Теперь тетя Беатрис ушла навсегда, оставив по себе лишь письма и загадочное наследство. Мне больше не услышать ее звонкого голоса, не посмеяться вместе над несуразными женихами и вздорными кумушками. Но ничто не помешает сохранить ее в сердце — навсегда юную, дерзкую, полную надежд.

Я последую за твоей мечтой, милая тетя. Доберусь до истины, чего бы мне это ни стоило. И буду жить так, как ты меня учила — без страха и упрека, наперекор всем бурям.

Мать, конечно, такого бы не одобрила. Она всегда была воплощением кротости и послушания — истинная леди, безупречная жена и мать. Всю жизнь провела в тени отца, с улыбкой снося его чудачества и вспышки гнева. Даже свои мечты похоронила в угоду приличиям.

Лишь однажды, совсем девчонкой, я застала ее плачущей над старыми письмами. На полу валялись пожелтевшие конверты, исписанные незнакомым летящим почерком. Увидев меня, мать поспешно вытерла слезы и прибрала разбросанные листы.

— Ничего, милая, — слабо улыбнулась она в ответ на немой вопрос. — Просто вспомнилось кое-что… из прошлого. Мечты, которым не суждено сбыться.

Я была слишком мала, чтобы расспросить подробнее. Но с тех пор не раз думала — а была ли мать счастлива? Или всю жизнь прожила с душевной раной, по капле истекая несбывшимися надеждами?

Глядя на истерзанные письма, я поклялась, что никогда не повторю ее судьбы. Лучше рискну всем, кинусь в неизвестность, но не дам похоронить себя заживо.

Облокотившись на поручни, я вдруг вспомнила скандал, который разразился в нашем доме за неделю до отъезда. Досточтимый лорд Уинтерли, мой (уже бывший) жених, застал меня за чтением крамольной французской книжки о свободной любви и тому подобной ереси. Какой поднялся крик! Лорд шипел и брызгал слюной, обвиняя в распущенности. Дескать, я недостойна носить его фамилию, а помолвка наша — чудовищная ошибка.

Я и не подумала спорить. Лишь отрезала, что охотно распрощаюсь и с его фамилией, и с ним самим. Лучше остаться старой девой, чем до гробовой доски терпеть такого напыщенного болвана. Лорд так опешил, что лишился дара речи. Но было уже поздно: я вылетела вон, оставив опостылевшего жениха наедине с его праведным гневом.

Дома тоже разверзся ад. Отец метал громы и молнии, грозился лишить наследства и упечь в монастырь. Я стояла перед ним, опустив голову и кусая губы. Нельзя показывать слабость, если решила восстать против всех и всяческих правил. Ничего, побушует и смирится — не в первый раз.

Возвращаться к лорду Уинтерли я не собиралась. Как и к другим незадачливым претендентам на мою руку, отваженным за последний год. Чего стоил только мистер Гилкрист, богатый, но невыносимо чопорный банкир! Стоило невзначай поинтересоваться его мнением о рабстве с точки зрения Священного Писания — беднягу чуть удар не хватил от святотатства.

А сэр Персиваль, молодой политик, помешанный на приличиях? Отчитал меня за яркое платье в церкви — дескать, негоже отвлекать прихожан от молитвы. Спорить я не стала, а в следующий раз явилась в скромнейшем сером одеянии… и кружевных панталонах, стратегически выглядывавших из-под подола. Сэр Персиваль впервые слова молитвы перепутал!

Капитан Лоуренс, гроза морей, повсюду таскал миниатюру покойной матушки, то и дело прослезившийся. Я лишь посочувствовала, что со свекровью, даже мертвой, ужиться непросто. И тут же подарила медальон с портретом тети Лавинии — для равновесия, так сказать. Бравый капитан сбежал в тот же вечер, не попрощавшись.

Дольше всех продержался француз месье Дюпон. Стойко сносил и колкости, и насмешки над акцентом, и пролитый на парик соус. Сдался, лишь застав меня в конюшне — в мужском костюме верхом на лошади. Причем задом наперед. Бедняга только и смог выдавить: «Sacre bleu!» — и ретировался.

Право, чего я только ни выдумывала, лишь бы избежать унылой участи примерной жены! Эти лондонские снобы понятия не имели, каково сдерживать смех, наблюдая их потуги. Но лорд Уинтерли переплюнул всех — потому и получил самую хлесткую отповедь.

Тут в спину будто кольнуло недоброе предчувствие. Я обернулась — и встретилась взглядом с высоким смуглым господином. Незнакомец сощуренными темными глазами разглядывал меня. На его губах змеилась наглая, чувственная усмешка.

Я вспыхнула. Да как он смеет раздевать глазами порядочную девицу⁈ Или в Италии все мужчины столь бесстыдны? Не дождавшись ответа на немой вопрос, я отвернулась, поправляя шляпку. Нечего поощрять дерзеца! Да и не за амурными приключениями я плыву в Венецию. Мне еще предстоит вступить в права наследства — и разобраться с тайнами, что оставила тетя Беатрис.