В объятиях убийцы

– Знаешь, Максим, – сказала я ему на прощание, – если ты так беспокоишься о своей репутации и боишься журналистов, может быть, тебе действительно пора перестать изменять жене и стать порядочным человеком? По-моему, это для тебя наилучший выход.

Он скривился презрительно и пробормотал что-то сквозь зубы, кажется, это было слово «дура». Я захлопнула за собой дверь и побежала по лестнице. Блузка неприятно распахивалась на горле. Я вспомнила, что пуговица оторвалась и упала за диван в той квартире. Таких у меня больше нет, придется менять все. Этот пустяк еще больше испортил настроение.

На улице было светло и не поздно, девятый час. Я спросила у женщины с ребенком дорогу до ближайшего метро. Оказалось, до метро надо было еще ехать на автобусе, дама любезно показала мне остановку. Домой я добралась часа за полтора. Ничего себе, приятно провела время с любимым человеком!

Дома я напилась валерьянки, потом села в матушкиной комнате перед телевизором. Показывали старую советскую комедию, они всегда действовали на меня успокаивающе.

Алик не сразу услышал телефонный звонок. Он сидел в наушниках, переводил английский текст с магнитофонной кассеты и сразу же вводил его в компьютер по-русски.

– Слушаю вас.

– Альберт Александрович? Это Громова. Хочу вам сообщить, что ваша бывшая жена Ольга Головко, допрошенная мной сегодня утром, категорически отрицает, что была с вами пятнадцатого в понедельник в итальянском ресторане. Она утверждает, что не видела вас более месяца.

– Этого не может быть!

– Тем не менее это так. После разговора с ней у меня сложилось впечатление, что зря вы рассчитываете на ее помощь.

– Что же вы собираетесь предпринять дальше?

– Я собираюсь вызвать вас вместе с вашей бывшей женой в четверг к 10.00.

– Я понял, спасибо вам.

– Жду вас в четверг. – И Громова повесила трубку.

Он немного походил по комнате, не потому что разволновался, а просто спина болела от долгого сидения, потом съел яблоко и опять сел работать.

Я выскочила из метро и заторопилась на работу. Положено приходить к десяти, а сейчас уже половина одиннадцатого. Нина Адамовна, разумеется, ничего не скажет, но проректор по хозяйственной части вечно торчит у нас. Наша старушка к нему неравнодушна, поэтому поит его чаем и кофе чуть ли не семь раз на дню и даже, по нашим с Зойкой наблюдениям, кормит своими бутербродами. Этот боров не моргнув глазом объедает бедную старушку, и не икается ему!

У дверей библиотеки на лавочке сидел парень, похожий на студента. При виде меня он поднялся с места.

– Вы Марина Алексеевна Ракитина?

– Здравствуйте, молодой человек! Да я – Марина Ракитина. И что вам угодно? – Это я, чтобы поставить его на место, сразу взяла официальный тон.

– А почему вас два дня не было на работе?

– А в чем дело? – Я подняла брови. – Вы кто?

Тогда он спохватился и показал мне красную книжечку – Востриков Дмитрий Иванович, лейтенант милиции.

Так, и до меня добрались, значит. Сподобилась.

– Так почему вас не было на работе?

– А почему вы решили, что меня не было на работе? – холодно проговорила я.

– А если вы были, то почему не подходили к телефону? – парировал он.

Ах вот в чем дело. Зойка по моей просьбе говорила всем мужским голосам, что меня нет. Я боялась встретиться с Максимом, а оказывается, это я милиции срочно понадобилась.

– А вы бы сказали, что из милиции, я бы и подошла.

– Я хотел как лучше, – надулся лейтенант, – некоторые граждане обижаются, когда ими милиция интересуется, хотят, чтобы никто не знал.

– Ну, я ничего плохого никому не сделала, милиции не боюсь.

– Это правильно, негативное отношение к милиции очень затрудняет нашу работу, – важно высказался он.

Он был такой молоденький, чистенький, с розовыми щеками, я решила с ним не ссориться.

– Так что вам, Дима, от меня, собственно, нужно? Можно я вас буду Димой называть или положено «товарищ лейтенант»?

– Можно просто Дмитрий. Дело в том… Где бы нам побеседовать?

– А пойдемте на улицу, солнышко светит, на лавочке посидим.

Он согласился.

– Я по поводу Альберта Румянцева. Что вы можете про него рассказать?

– А что вам нужно знать? Дело в том, что мы мало знакомы, поэтому вы лучше задавайте вопросы, не стесняйтесь.

Он спросил, когда мы с Аликом познакомились и у кого. Я честно ответила, потом рассказала, что после знакомства мы один раз были в театре, один в кино и пару раз пили кофе вон в том «Гриль-мастере».

– Вы знаете, где он работает?

– Конечно, я была у него на работе.

– В ту субботу, когда он поссорился с начальницей?

– Ну да, это все знают.

– Какое впечатление произвела на вас ссора?

– Отвратительное! И не ссора, а сама мадам. О покойниках, конечно, не принято, но, я вам скажу, это была такая фурия… А впрочем, вам, вероятно, уже про это рассказывали.

Его унылый вид подтвердил мне, что это так и есть.

– А дома вы у него бывали? – продолжал Дима свои расспросы.

– Была один раз, но не делала там того, о чем вы думаете, – невозмутимо ответила я.

Он покраснел как помидор, а я рассмеялась: