В объятиях убийцы

Я не дала ей закончить тираду и с максимально возможным достоинством (так мне по крайней мере показалось) взяла Алика под руку и потащила его к двери. Это было не легче, чем тащить трехстворчатый платяной шкаф, в таком он был ступоре.

– Пойдемте, мой друг, побеседуем в более приличной обстановке. Здесь у вас что-то среднее между борделем и вокзалом. А я в такой атмосфере не могу спокойно разговаривать. – И захлопнула дверь перед самым носом у этой мегеры, успев заметить восхищенное выражение на лице рыжей девицы.

Я выволокла Алика на улицу и дотащила его до «Гриль-мастера» на Московском. Честно говоря, я не люблю «быструю еду», все это жирное, мучное, стандартное, но тащить такого бегемота дальше просто не было сил. У стойки он вопросительно оглянулся на меня.

– Мне капуччино и пирожок с черникой.

Себе он взял пустой чай. Мы долго сидели молча, пока немного не успокоились. Наконец я сказала:

– Простите, мне, наверное, не следовало вмешиваться. Теперь у вас с вашей начальницей отношения совсем испортятся.

– Да, наверное. – Он отвечал как-то вяло, но руки у него перестали трястись, и сам уже был не такой малиновый.

– А что, хорошо платят?

– Да ничего, но мне нравится, что в основном можно работать дома.

По тому, с какой тоской он оглянулся по сторонам, я поняла, что ему бывать на людях что нож острый. И как это он потащился к Ирке на день рождения? Наверное, тоже мать запилила.

– А вы один живете или с кем-нибудь?

– Один.

– И так все время дома и работаете? Не скучно?

– Да нет, привык уже, а что?

Тут я сообразила, что он мои расспросы может неправильно понять, и снова перевела разговор на инцидент с его начальницей.

– Судя по кулончику, она Скорпион, и этим все сказано. Какой у Скорпиона характер, по-моему, ясно: яду – на десятерых. Ужиться со Скорпионом может только другой Скорпион. А знаете, какая про скорпионов есть легенда? Будто бы, если он оказывается в смертельной опасности, скорпион изгибает хвост и жалит самого себя в спину, чтобы погибнуть от своего собственного яда. Кончает самоубийством, прямо как японский самурай.

Алик усмехнулся:

– Ну на Ларису Георгиевну это никак не похоже.

Я обрадовалась – он окончательно пришел в себя.

– А вы с какого языка переводчик? С английского?

– Английский, шведский, еще немного финский. Вы хотите сказать, что, зная три языка, можно найти работу получше, не с такой стервой начальницей?

– Ну, я не знаю. Вы что заканчивали?

– Университет, естественно.

Он посмотрел на меня внимательно.

– Простите, я вчера не запомнил вашу фамилию, кажется, Ракитина.

– Ну да, Марина Ракитина, а что?

– Да, кажется, я знал вашу сестру. Аня Ракитина, да? Вы на нее похожи.

– Все когда-то знали мою сестру, и я на нее ни капельки не похожа. Если вы хотите сделать мне комплимент, то не насилуйте себя.

– Но я действительно знал вашу сестру, мы вместе учились в школе.

– В параллельном классе? – съязвила я.

– А как вы догадались? – удивился он.

Теперь настал мой черед удивляться. Если он учился с моей сестрой в параллельном классе, то, значит, ему всего тридцать лет? А я думала, что ему под сорок.

Я действительно похожа на сестру, только все лучшее из лица и фигуры, и вообще ум, красота, обаяние и удачливость достались старшей сестрице. Я это поняла еще в детстве и из духа противоречия старалась сделать себя полной противоположностью сестре. Если ей нравилось белое, то я выбирала себе черное, и наоборот. У сестры была роскошная длинная грива, а я постригла волосы в шестом классе. Теперь у нее модная короткая стрижка, а у меня хвост на затылке, который мне абсолютно не идет, но надо держать марку. Забыла сказать, я очень упряма.

Тут я заметила, что Алик смотрит на меня и улыбается. Оказывается, я уже минут десять молча сидела, глядя в пустую чашку. Мне захотелось сказать ему что-нибудь резкое и разойтись наконец, но неудобно так ни с того ни с сего набрасываться на человека, тем более ему и так уже сегодня досталось. Впрочем, есть люди, которые сами позволяют другим обращаться с собой как с грязью под ногами, и никто в этом не виноват, кроме них самих. В общем, я забрала у Алика эту несчастную книгу по дианетике и собралась домой. Алик явно расстроился, думаю, ему не хотелось возвращаться на работу к своей Скорпионше. Я слегка прониклась к нему сочувствием.

– Как думаете, не усугубит положения, если мы еще немного пройдемся? Я вас провожу не до самой работы, а квартала два.

– Вы про Ларису Георгиевну? Да она уже забыла про все. Она ведь человек настроения, со всеми так обращается.

– И все позволяют? – не удержалась я.

Он помрачнел. Мне опять стало стыдно – что я-то его обижаю, нам с ним делить нечего. Мы прошли два квартала, на прощание я сердечно поблагодарила его, что не потерял чужую книгу, и пошла обратно к метро.