В объятиях врага

Спустя час или два список причин возглавило то, что Занна Зеленская выгнала его и разорвала договор. Реакция предсказуемая, но безвредная. Занна уничтожила всего лишь копию, оригинал хранился у его адвоката. Ник по-прежнему хозяин поместья на улице Метросидеросов. Конечно, подать дело в суд значило отнять у себя массу времени и денег, но он бы выиграл. Он бы все равно получил то, зачем прилетел в Крайстчерч.

Подлив виски в дешевый гостиничный бокал, Ник начал расхаживать по безжизненной комнате мотеля.

Удовольствие от победы омрачалось конфликтом. Галерея на память о доме стала бы победным венцом Ника – и оскорблением для Занны.

Даже косвенного выпада в сторону его работы было достаточно, чтобы вывести Ника из себя. Он собирался отложить совещания по будущим проектам. Бутик-отель на берегу озера в Женеве. Перепланировка магазина возле Темзы в Лондоне. Многообещающий курорт на Гибискусовом берегу к северу от Окленда, в Новой Зеландии. Ради него Ник и прилетел сюда две недели назад, чтобы переговорить со Скэллионами.

Ну что ж… Теперь это неактуально. Больше он не намерен с ними работать. Во время короткого телефонного разговора с Дональдом Ник сказал, что не может продолжать сотрудничество с компанией, которая прибегает к закулисным методам вроде отравления охраняемых деревьев. Ник отметил, насколько глупо поступил Блейк, когда подошел к дому, накинулся на Занну и позлорадствовал, что ее поместье наконец обрело нового хозяина.

Ник не стал добавлять, что Блейк разрушил его отношения с Занной. К концу разговора он осознал истинную причину своего гнева.

Он не мог победить. Потому что лишался чего-то, не имеющего отношения к бизнесу. Чего-то мощного. Да, поместье оставалось единственной реальной связью с родителями и забытой жизнью, но, имея просто кусок земли, он мог бы только вспоминать, какой была его жизнь. Это были бы только отголоски чувств, напоминающие о том, что значит иметь дом. Быть частью чего-то.

Pour aimer et ^etre aime.

Любить и быть любимым.

Когда Ник находился рядом с Занной, эти чувства были не воспоминаниями. Они были настоящими. И они не были привязаны к поместью. Ощущение дома и безопасности исходило от самой Занны, а не от места, где она жила.

Ник и без помощи карт, раскинутых перед горящими свечами, мог представить свою дальнейшую жизнь, если он лишится того, что обрел недавно. Его будущее переполнится профессиональными достижениями, всеобщим восхвалением и еще большим количеством денег, которые он едва ли потратит, но с одной стороны это все не имело никакого смысла.

Он полюбил Занну. Вне всякого сомнения. И это было невозможно подавить.

«И часто ты спишь с потенциальными продавцами, Ник? Влюбляешь их в себя, чтобы они тебе в рот смотрели?»

Ник со стоном снова потянулся за бутылкой, открутил металлическую крышку и налил себе еще. Потом перевел взгляд на столешницу мини-кухни, где стоял электрический чайник и пакетики с растворимым кофе, наверняка отвратительным.

Ник отставил бутылку. Сейчас ему нужен крепкий кофе. И какое-то время, чтобы можно было садиться за руль. А потом ему надо вернуться туда, где он должен находиться.

Рядом с Занной.

Дом не выглядел таким пустым с тех пор, как Мэгги отправилась в свою экспедицию несколько недель назад. Но сейчас все было по-другому.

Дух веселья, никогда не покидавший дом, накрыло волной гнева и печали.

В конце концов, это просто дом. Безлюдный, но населенный призраками.

Мэгги. Ник. Испуганная девочка, которой Занна сюда приехала.

Растоптанная личность, какой она вернулась из Лондона в прошлом году. Но самым невыносимым был призрак Занны, которой она стала вместе с Ником. Занной, которой она хотела бы остаться до конца своей жизни.

Она, не прекращая, ходила туда-сюда. Руки словно сами по себе начали подбирать кисти и краски. Единственный свободный холст оказался довольно большим, но это даже лучше. Внутри ее сидело что-то необъятное, и оно должно было выйти наружу, облечь ее страдания в некий символ, и тогда, возможно, она решит, стереть Ника из своей жизни или оставить как напоминание: прежде чем выбирать, нужно хорошо подумать.

Тема появилась сама собой. Конечно, это будет портрет Доминика Брабанта. Его образ удивительно четко отпечатался в ее душе, поэтому линии лица, рук, туловища появлялись на полотне легко и точно. Каким жестоким должно быть ее подсознание, раз оно выбрало именно такую сцену, но Занна знала: нельзя мешать, пытаясь изменить то, чему суждено появиться.

Да и потом… Сейчас может родиться ее лучшая картина.

На последних штрихах Занне даже пришлось сдержать слезы. Позднее лето. Сумерки. Мерцающий свет от горящих в печке поленьев. Мужчина держит гитару. Занна чувствовала его мягкие взъерошенные волосы. Слышала слова любви на самом прекрасном языке мира.

Его руки дотронулись до ее души и взяли ее себе.