В объятиях зверя

– Вы слабы, – чеканит, и от его слов мгновенно покрываюсь мурашками. Не люблю грубого Льва. Намного лучше, когда он смотрит на меня как на пустое место. Но когда просыпается эта стальная нотка в его голосе и желание прибить меня на месте, начинаю его бояться. – Вы остаётесь дома.

– Ты мне приказываешь? – удивляюсь и начинаю мямлить.

– Настаиваю, – обрубает наш диалог.

Понимаю, что против этого мужчины не пойдёшь. Приказы он мои не выполняет, а выходить без него на улицу страшно. Мне ещё моя жизнь дорога. А доверяю только ему.

Поэтому поникшим голосом пытаюсь вызвать в нём хоть каплю сострадания.

– А как же дети…

Каждый четверг мы ездили в детский дом, который до своей смерти обеспечивал мой муж. Это стало маленькой традицией, и каждый раз, когда мы приходили, детишки бежали сломя голову, ожидая привычных подарков.

Да, я избаловала их, но… Они были такими счастливыми, а глаза сверкали от слёз, когда они трогали в руках новые игрушки, сладости или одежду.

Мне не хватало того, о ком я могла бы заботиться, и я с нетерпением ждала своего малыша.

Когда видела этих маленьких беспризорников, которые становились при мне шёлковыми, хотела своего ребёнка всё больше.

Осталось совсем немного, и я увижу своего Макса, которого смогу обнять и поцеловать.

– Я уже отослал недавно купленные вами подарки.

Ну вот, Лев лишил меня этого маленького шанса выбраться в город, наружу. Я устала чахнуть в этом особняке, где моими собеседниками были только Лев, Ярослав и некоторые горничные. Ах, да, ещё бизнес-партнёры моего мужа.

Но чуть-чуть всё же он успокоил меня. Поэтому я улыбнулась, радуясь и этому.

– Хорошо, тогда…

– Ладно, – перебивает, не дав договорить. – Если желаете, можем выехать в город. Но не в детский дом, он на другом конце города. Что-то поближе?

Мне кажется, сейчас я рада больше любого ребёнка.

Киваю и расплываюсь в глупой улыбке.

– Хочу в торговый центр!

Потому что скоро, совсем скоро, мне понадобятся голубые пинетки, которые купить так и не успела.

***

Мы прогуливаемся по ТЦ около часа. Лев спокойно терпит все мои метания по магазинам, но подгоняет тем, что у нас мало времени. Почему – спросила, но ответа не услышала.

Телохранитель у меня противный, ничего не скажешь.

Один раз дёрнул так, вроде аккуратно, а словно чуть не родила, прямо на эскалаторе. Ещё прижал так, невзначай, оправдываясь тем, что у меня чуть не зажевало ткань платья. Было бы оно ещё до пола, я бы поверила, но…

Когда оно до колена, верится с трудом.

Не сильно зациклилась на этом, потому что знаю – Лев Викторович по жизни странный. Работал раньше в спецназе, а потом стал моим телохранителем. Ему бы с его телом в фитнес-тренеры идти, а не в охрану…

Но, в общем, он был странным, да.

Когда возвращаемся домой, он сразу же куда-то уходит. Кажется, спрашивать отчёт по обыску территории, но он не особо отчитывался.

Но мне было интересно.

Поэтому разложив пакеты с детскими вещами у себя в комнате, направляюсь на кухню. При свете дня было не так страшно, и я даже не паникую, оставаясь одна.

Но скажу честно – по сторонам смотрю, а теней всяких или шустрых лучей солнца остерегаюсь.

Но когда рядом Лев, ничего этого не замечаю.

Иду на кухню, решив для начала посмотреть там. После прогулок он всегда идёт за чашкой кофе.

И в этот раз я оказываюсь права.

Только хочу завернуть и зайти в помещение, как останавливаюсь, легко опуская ногу, которой не перешагиваю порог, на пол. А всё из-за услышанных мною слов.

Шокирующих, пугающих и немыслимых.

Замираю за стеной, пытаясь переварить сказанные им фразы. Не успеваю, потому что он снова говорит то, что будоражит и заставляет кровь заледенеть одновременно:

– Ей что-то чуть не вкололи в руку, – цепенею, надеясь, что он говорит не обо мне. – Мужчина лет тридцати. На эскалаторе ехал навстречу, потом сразу же скрылся. Сейчас разбираемся. Нет, не заметила.

Всё ещё не верю, что он говорит обо мне. Но, но… Закусываю губу и чувствую подступающие к горлу слёзы.

– Это уже четвёртое нападение, – забываю дышать. Кислорода резко начинает не хватать, и я опираюсь о стену.

Как четвёртое? Ведь если считать с сегодняшним происшествием, то всего три! Что это значит? Откуда взялось ещё одно?

Лихорадочно вспоминаю любые подходящие моменты. Не выходит.

Следующие его слова окончательно добивают меня.

Господи, лучше бы я не слышала всего этого…

– Я думаю, – останавливается, прежде чем вынести свой вердикт. – Это только начало.

Глава 4

Тяжело дышу, хватаю ртом воздух, чтобы успокоиться. Коленки, как и руки, начинают трястись, а сердце перестаёт стучать на какие-то миллисекунды. Но и этого мне хватает, чтобы умереть и воскреснуть вновь.

Опираюсь о стену, делаю жадный глоток кислорода и ногтями корябаю обои.

Я не должна была этого слышать.

Лучше уж быть в неведении. Под защитой Льва, но со здоровыми нервами и ребёнком. За которого теперь переживаю и трясусь больше всего.

Мне нельзя беспокоиться, но я сейчас делаю это. Испытываю тот самый панический страх. Не за себя, за своего малыша.

Задыхаюсь, опуская ладонь на живот. И молюсь. Чтобы не прихватило, не резануло.