В объятиях Зверя (СИ)

Принцесса сразу поняла, что произошло нечто особенное. Она уже догадывалась, что, похоже, сила ее предков неожиданно начала пробуждаться. Но обдумывать и радоваться было некогда. Тем более, Марисса и сама не знала, как реагировать на такой сюрприз. Ведь она так много лет мечтала о магии, так много лет хотела быть похожей на собственную семью, что теперь чувство непонимания и странной пустоты заполонили ее целиком.

Не задерживаясь на месте “преступления”, принцесса последний раз глянула на спящую глубоким сном бывшую “сестру” и побежала прочь. Деревья мелькали вокруг призрачными тенями, пока у нее в голове обретало четкость и ясность лишь одно желание. Настоящее желание, за исполнение которого можно было свернуть горы.

Марисса хотела увидеть Фьералина. Чего бы это ни стоило. Какую бы жертву принести не пришлось. Возвращаться домой было слишком рано.

Безусловно, она понимала свою вину и ответственность перед родителями. И однажды она вернется и объяснит свой поступок четко и ясно. Но это будет потом. После того, как эриний Северных холмов услышит слова ее благодарности.

Но как она собиралась с ним встретиться? Ведь на Беане его тело погибло. И вряд ли в этой жизни они смогут встретиться.

Теперь, где-то далеко-далеко на чужой земле, в холодных снегах Эреба ее тигр бродит один. Вспоминает ли он о ней? Или его жизнь полна других приключений?

У Мариссы был только один шанс узнать.

Через несколько десятков минут ноги привели девушку вглубь дикого леса. Туда, где совсем недавно, но одновременно так невозможно давно, она гуляла с Харрой. Перед ней разверзлась глубокая пасть оврага, из которого валил едкий зеленый дым, пахнущий свежим запахом скошенной травы.

Марисса замерла на приличном расстоянии, напряженно вглядываясь в густую магическую хмарь. Она довольно много знала о разломах от своего отца, из книжных хроник и собственного опыта. Знала даже слишком много.

С самого детства легкое соприкосновение с этой субстанцией отзывалось в ней сильным отравлением. И только лучшие лекари и травники отца могли вылечить бедняжку-принцессу.

Почему эта странная ядовитая магия влияла на нее сильнее, чем на кого-либо другого? Почему Марисса не приобрела устойчивости к иномирному волшебству, как ее родители и брат?

Неизвестно. Но абсолютно точно она знала одно: каждый разлом, сочащийся материей, объединяет Беану с другим миром. Ведь именно из этих трещин к ним когда-то явились эринии. Именно так много лет назад появился Фьералин.

А значит, этот путь должен привести ее на Эреб. Куда именно? В какую точку чужой земли?

Неизвестно.

Но у нее хотя бы появится шанс…

Оставалось решить только одну проблему: как не отравиться материей? Но здесь Марисса уже приняла решение. Бояться — нет времени. Поворачивать назад — нет желания. Она вытерпит боль от зеленого яда, а, попав на Эреб, будет терпеть магическую агонию до тех пор, пока ее тело не привыкнет. Как когда-то это сделал ее отец. Получилось же у него? Почему не должно получиться у нее? Не зря же она — Марисса Дайше, принцесса Пангирии, дочь иномирянки и наследника темных нарр!

Пока страх не вернулся и не овладел ею вновь, девушка сделала шаг вперед.

— На Эреб! — крикнула она, вкладывая в голос столько магии, сколько могла. Ведь только колдовство могло активировать переход. Колдовство и сила предков, которых до недавнего времени у нее не было.

А затем прыгнула. Запах травы наполнил легкие, кожу привычно обожгло, и окружающий мир наполнился вязкой чернотой.

Глава 17. Марисса

Где-то на задворках сознания принцесса размышляла. Мысли текли, как река, медленно, но неудержимо.

Фьералин пробудил в ней древнюю кровь нарр. Она уже давно поняла это, только боялась поверить. Теперь все начало вставать на свои места. Сирень радужки, страсть, соединившая ее с эринием и всколыхнувшая спящую кровь, желание нимфы-стражницы, которое Марисса выпила, словно свекольный сок. Или рыбий жир. Так это оказалось легко, и так невкусно. Но то было вожделение старой и злой женщины. А каково было бы на вкус желание мужчины? Ее мужчины? Фьералина?..

Марисса вздрогнула, чувствуя, как жар приливает к коже, и отбросила слишком остро-сладкие мысли.

“А что, если кровь матери тоже спит, как до недавнего времени кровь отца?” — продолжала она раздумывать.

Ведь другой глаз-то у нее зеленый. Хоть оттенок и очень темный, почти неразличимый.

Слегка поежившись и обняв себя за плечи, Марисса вспомнила, как, будучи маленькой девочкой, плакала и убегала от материи, стоило зеленой хмари просочиться через очередной самый крохотный разлом. И как весело ее собственная мать всегда тянулась к изумрудной магии. Может, все дело в страхе?

Да. Наверняка так оно и есть. Ведь иначе сейчас она была бы уже мертва.

Девушка резко приподнялась и открыла глаза. Только сейчас стало ясно, насколько она замерзла. Зубы стучали, кончики пальцев приобрели опасный оттенок, кожа на всем теле стала красновато-болезненной.