В обличье вепря

Продажа «Фляйшер ферлаг» издательству «Зуррер ферлаг», казалось, стала для Леона Фляйшера страстью буквально всепоглощающей. Его телефонные звонки все больше и больше походили на резюме последних успехов на этом поприще или, скорее, отсутствия таковых, ибо все его кавалерийские атаки и обманные маневры, насколько мог судить Сол, не приводили ровным счетом ни к чему, если не считать положительным результатом все большую и большую запутанность всего этого дела. Энтузиазм Фляйшера по поводу этих переговоров был положительно неиссякаем, но ничуть не заразителен. Он от души смеялся в Вене, радуясь собственной изворотливости, в то время как Сол в Париже трудил голову, пытаясь понять, почему именно этот пункт соглашения должен вызывать чувства настолько сильные. Он возобновил свою охоту за квартирой и в конечном счете нашел одну, в шестнадцатом округе: единственное, что говорило в ее пользу, так это что у Сола она с самого начала не вызывала отвращения настолько же явного, как все прочие, которые он уже успел к этому времени посмотреть. Освободиться она должна была только в мае. В середине апреля он поднял с полочки в коридоре «Отеля д'Орлеан» телефонную трубку и услышал в ней женский голос.

— Я могу поговорить с господином Мемелем?

— Уже говорите. А могу я поинтересоваться, с кем имею честь?

— Ингеборг Фляйшер, господин Мемель. Я жена Леона Фляйшера.

— Жена? А я даже и не знал… Простите, фрау Фляйшер, но я и понятия не имел, что… Простите меня.

— Я никогда не вмешивалась в дела мужа, господин Мемель.

Уголком глаза Сол заметил, что в дверь кто-то вошел и замешкался в полутьме.

— Вплоть до нынешнего момента, — продолжала между тем жена Фляйшера, — когда не вмешаться я уже просто не могла. Я обзваниваю всех авторов, сотрудничавших с «Фляйшер ферлаг», чтобы известить их о том, что издательство продано «Зуррер ферлаг». «Зуррер ферлаг» принимает на себя все обязательства по контрактам, подписанным моим мужем, о чем в ближайшее время и пришлет вам официальное уведомление. Но мне хотелось связаться с авторами раньше их. Мне кажется, Леон одобрил бы этот мой поступок.

Сол почувствовал, как по спине у него пробежала ледяная волна.

— Прошу вас, простите меня, фрау Фляйшер, но не хотите ли вы сказать, что Леон…

— Мой муж умер позавчера ночью, господин Мемель, от осложнений, возникших в результате рака гортани.

— Но он же сделал операцию, — вскинулся Сол, — Он сам сказал мне, что пошел на поправку.

— Операция была неудачной.

Фигура, зависшая в коридоре, по-прежнему никуда не уходила. Наверняка кто-то из жильцов ждет, пока освободится телефон, подумал Сол. И повернулся к ожидающему спиной.

— Мне очень жаль, фрау Фляйшер. Без вашего покойного мужа я бы никогда не…

— Я понимаю, господин Мемель. Многие из тех писателей, чьи книги публиковал мой муж, могли бы сказать то же самое, но я знаю, что Леону было бы особенно приятно услышать благодарность за поддержку именно из ваших уст.

— Мне действительно очень жаль, — снова сказал Сол.

Повисла неловкая пауза.

— Господин Мемель, — проговорила наконец женщина. — Мне, право, очень неловко это говорить, но я никогда не разделяла интересов своего мужа.

Ингеборг Фляйшер немного помолчала.

— Я крайне редко читаю книги, которые он публикует. Почти никогда. Книги вообще не слишком меня занимают.

Вот теперь Сол вполне мог ее себе представить. Ингеборг Фляйшер была женщина простая, с добрым лицом и светло-русыми волосами, которые она завивала раз в неделю. Муж постоянно ставил ее в тупик; впрочем, по-своему она им гордилась. И вот теперь он взял и исчез, в последний раз поставив ее в тупик. Сол явственно слышал в ее голосе нотку паники — и обиды.

— Но вашу книгу я прочла, господин Мемель.

И с этими словами Ингеборг Фляйшер повесила трубку.

Сол тоже положил трубку на рычаг и повернулся к дверям. Человек, который ждал, пока освободится телефон, тут же пошел ему навстречу. Сол посторонился, чтобы дать ему пройти. Нужно выйти на улицу. Пройтись. Подумать. В руках у человека был большой портфель-дипломат, которым он размахивал так, что едва не ударил Сола. Это был Вальтер Райхман.

Поводом, по которому критик снова здесь появился, стала смерть Леона Фляйшера, — вот первое, что пришло Солу в голову. И нерешительность его объясняется просто: а как еще должен чувствовать себя человек, который принес дурные вести. Но когда он поздоровался с Солом, в манере его не было даже намека на скорбь. Беспокойство — да, было. Нет, решил про себя Сол, со смертью издателя это не имеет ничего общего.

— Что привело вас в Париж, господин Райхман? — спросил он.

Критик пробурчал в ответ что-то невнятное, открыл дипломат и начал рыться в нем одной рукой. Что бы он там ни искал, именно эта вещь и заставила его сюда приехать; а вот теперь он никак не мог ее нащупать и поэтому разочарованно качал головой. А он куда более нервического склада, чем может показаться на первый взгляд, подумал Сол.

— Господин Райхман, мне только что сообщили о смерти моего издателя, Леона Фляйшера. Так что простите меня за прямоту, но — зачем вы сюда приехали?