В том, что ее прогноз, который всецело зависел от настроений гадальщицы, сбылся, по крайней мере, по части некоторых важных атрибутов, также ничего удивительного не было. Фрида действительно обладала чудесным даром — это было совершенно очевидно как для членов ее семьи, так и для окружающих, однако пользовалась им спонтанно, бессистемно. Леность — вот, пожалуй, единственное небольшое черное пятнышко на ее в целом безупречном портрете. Но и этого было довольно, чтобы золотая жила ее гениальности навсегда была погребена под некогда рыхлой и легкой, ныне — неподъемной, спрессованной прожитыми годами, породой невежества. История данного ее пророчества развивалась следующим образом…
Марек не стал изобретать причин, освободивших бы его от обязанности шить часовых дел мастеру штаны — и он поступил мудро. Раз уж один из вариантов пророчества запущен, решил он, то игнорировать сей факт абсолютно невозможно. Нужно встретить судьбу во всеоружии. Вернее — взять контроль над ней. А это значит — вести наблюдение за ее вестником — Часовщиком, однако держаться при этом на безопасном расстоянии.
«Настоятельно рекомендую — хулиганы: чрезвычайно практичный фасон», — советовал Марек, совершив надлежащие обмеры сантиметровой лентой и записав их результаты карандашом на желтоватой бумажке. Теперь он с грустью разглядывал удивительные ноги Часовщика, стоящего перед ним в тех самых черных трусах и клетчатых штопаных носках на крепком табурете с укороченными ножками.
— Как посоветуете, Марек Гариевич, — улыбался клиент, присматриваясь к желтой лысине портного, переводя затем сочувственный взгляд на дряблое неживое веко.
— В четыре защипа? — вопрошал Марек со всем возможным хладнокровием, ощущая движение волос на волосатых худых руках, цепенея от ужаса.
— Безусловно…
Понятно, что часовых дел мастер, совсем напротив, взирал на Марека сквозь розовые очки баловня судьбы. В его планы входило абсолютное и быстрое проникновение в затхлый мир одноглазого портняжки, ибо в этом проникновении он видел ключ к скорейшему осуществлению пророчества. Но, к великой досаде мастера, всякий раз его пыл был охлаждаем холодной бесстрастностью портного. И каждая последующая примерка не приближала его к заветной цели, но даже — так ему казалось — все больше отдаляла. Но мастер не отчаивался и ждал очередной встречи, ломая голову над тем, каким образам на сей раз растопить холод в сердце сурового портного.
В противоположность мастеру, Мареку Зильберу с большим трудом удавалось сохранять хладнокровие во время этих примерок — он пребывал в ожидании неизбежной катастрофы. В том, что предсказание непременно исполнится, он уже не сомневался, ведь тому порукой появление сухоногого заказчика.
С кроем сразу не заладилось — брюки никак не желали садиться по вычурной фигуре клиента. Похоже, что в бостоновых штанах уродство последнего становилось даже более заметным, чем вовсе без оных. Несколько дней ушло, чтобы решить эту проблему. Да кроме прочего, еще и Часовщик становился день ото дня назойливее, усугубляя и без того катастрофические настроения портного.
Марек крепился из последних, кажется, сил, чтобы не сморозить какой-нибудь совсем уж отчаянный и неблаговидный поступок, но неизменно брал расшатавшиеся нервы в руки — помогало то, что от природы он был вежливым человеком. Впрочем, в один из визитов своего настойчивого клиента он все же не сдержался и отчеканил каменным голосом, тыча наперстком, надетым на средний палец, в настенный календарь при входе.
— Извольте взглянуть: вам было на среду назначено, а нынче только вторник!
Часовщик сконфузился, но затем вновь пришел во внеурочное время, под предлогом поисков пропавшего накануне зонта: «Не здесь ли оставил…»
Но вот штаны пошиты и отутюжены, и аккуратно перекинуты через спинку стула. И хозяин их должен явиться в последний раз с минуты на минуту и вступить во владение ими…
Брюки сели чудесно…
Но что же будет дальше? Мы понимаем, что часовых дел мастер будет искать повода для продолжения знакомства — он ждет счастья. Напротив, Марек уверен в том, что время исполнения пророчества настало…