В обмен на вечность

Стас ожидал такого ответа от кого угодно, только не от АПНСа. Разве не в том суть, что они исходят из того, что у высокоразвитого искусственного интеллекта есть некое подобие психики? В любом случае, странным образом эти слова вызвали уважение к Рогозину. Знавал Стас людей, ещё в годы службы, которые из самой затрапезной своей профессии раздували прямо-таки значимость космического масштаба. Будто без них Луна рухнет на Землю, не меньше. А этот был едва ли не уникальным специалистом, мог совершенно законно набивать себе цену, но не стал.

– Значит, вы тоже не считаете её убийцей?

– Я считаю, у всего есть причины, – Рогозин говорил неторопливо и обстоятельно, при этом у него как-то получалось не звучать назидательно, – либо следствия. Только нужно выяснить, какие были у неё.

– И какая разница? Допустим, выясните вы, что кто-то из убитых назвал её дурой, ну или она хотела изучить, как быстро люди умирают при минус пятидесяти. Главное, что она способна причинить вред.

Даже будучи отдельной. Что она сможет натворить, если станет частью мозга, как хотят исследователи? Он бы точно соединять себя с ней не стал. Даже от одной мысли, что она может покопаться в его сознании, передёрнуло.

– Но её можно скорректировать, – терпеливо пояснил Рогозин. – Опять же, если понять причину. Жаль, что проблему не заметили раньше, пока не дошло до гибели людей, но вполне возможно, достаточно будет внести незначительные изменения.

– Ну, дерзайте, что я могу сказать. Надеюсь, это надолго не затянется, тут вообще ни разу не санаторий. Кстати, совет, под душ сразу не вставайте, пока не сольётся, в первую минуту можно отморозить себе всё.

– Ничего, я закаляюсь, – улыбнулся Рогозин. – Вот отсутствие интернета сложнее будет пережить.

– Я тоже сначала страдал, а потом, знаете, будто мозг очистился.

– Но у вас-то ведь есть доступ.

– Стараюсь не злоупотреблять доверием.

У него, и правда, был. Крошечный “свисток” прямо в разъём нейроинтерфейса. Но пользовался он им буквально пару раз до того, как понял, что является едва ли не единственным здесь человеком с интернетом. Связь с внешним миром не обрубали совсем, но она оставалась только по строго ограниченным каналам для строго ограниченной группы лиц. Слишком секретно, чтобы рисковать.

Или были и другие причины?

2

Встречи Василисы и Рогозина обязательно должны были проходить под присмотром Стаса. Честно говоря, он вообще сильно сомневался, что встреч будет больше одной. Какой бы специалист он там ни был, тут тоже работали учёные не последней руки, и искин отказалась общаться со всеми. Сам Стас даже не пытался. Он и заходил-то сюда всего раз, когда выяснял, каким образом Василиса «сбежала». Квантовый компьютер, на котором она работала, не имел доступа к локальной сети научного центра. Под неё выделили огромные ресурсы, но они были изолированы даже физически. Впрочем, «выяснял» – громко сказано, тут и спецагентом не надо было быть, ему уже по приезду сказали, что кто-то прокинул кабель.

Компьютер Василисы напоминал люстру в театре – несколько рядов золотых дисков, соединённых тонкими серебристыми трубочками. В этих электронных мозгах происходили какие-то уму непостижимые процессы, которые генерировали столько тепла, что хватало на обогрев всех жилых и технических помещений, агро-комплекса, ещё и дополнительное охлаждение требовалось, иначе бы центр не построили на полюсе.

– Здравствуй, Василиса, – громко и приветливо поздоровался Рогозин, – могу я с тобой поговорить?

Сам Стас общаться с ней не пытался. Во-первых, сотрудники центра в один голос утверждали, что она ни с кем не говорит, а значит, нечего и время тратить, во-вторых, допрос нейросетей в его обязанности не входил. Что бы там ни говорил Рогозин, а он Василису личностью на самом деле не считал.

Заж"eгся индикатор камеры, загорелся дисплей. Как минимум, слышать людей она не перестала. От этого было немного не по себе – будто кто-то безмолвно и невидимо присутствует и наблюдает за тобой, но ты даже не подозреваешь, что у него на уме.

Неприятному ощущению способствовало ещё и то, что лица на экране не появилось. Скорее всего его даже не существовало, Василиса и не задумывалась, как личность, это бы только усложнило задачу. Одно дело – немного улучшить человеческий мозг: помочь выполнять невиданные ранее вычисления, расширить память… И совсем другое – внедрить в человека какую-то другую, пусть и цифровую, личность.