В одно касание

У меня стискиваются кулаки. Это он изменился. Это он превратился в чертова козла. Он любил хоккей. А теперь это просто хренова шутка.

Все для него – одна большая шутка.

– Давай, – подстрекает он.

У меня кровь шумит в ушах. В НХЛ оба игрока должны согласиться на драку, в противном случае только подстрекатель получает штраф, а другой игрок – нет.

Вся годами копившаяся во мне злость на этого парня, который был когда-то моим лучшим другом, теперь закипает и бьет через край, и я сдергиваю перчатки.

Толпа взрывается. Вратари почти никогда не дерутся.

Я стягиваю шлем, и стекло за моей спиной дрожит от ударов. Главные и линейные судьи встают вокруг нас, чтобы остановить драку, если она выйдет из-под контроля. До этого момента они позволят нам разбираться самим, потому что так решаются дела в хоккее.

Я не смею взглянуть на Пиппу. Я могу выстоять в драке, но думать о том, как она беспокоится и волнуется в этот момент, я не в состоянии.

– Ну наконец-то, – рычит Миллер, и я снимаю свои щитки и отбрасываю их в сторону.

Я несусь ему навстречу, и его кулак взлетает в воздух. Я блокирую его удар, а потом замахиваюсь сам. Я заезжаю ему в челюсть, и через секунду его костяшки рассекают мне бровь у виска.

Мне больно, но я кайфую.

Вокруг нас творится хаос. Игроки выпускают пар и колотят друг друга, размахивают кулаками и таскают другу друга за свитера. Энергия на стадионе бьет через край. Я никогда не слышал, чтобы тут было так громко. У меня клокочет кровь, заряженная адреналином, пока мы с Миллером срываем друг на друге злость.

Эта драка – чистый инстинкт, первобытная ярость. Я хватаюсь за его свитер, он – за мой, и мы бьем друг друга. Боль очищает и освобождает, и я чувствую, что все мое лицо уже липкое. Кровь у меня во рту, кровь капает со лба Миллера.

Справа и слева доносится свист; руки, ноги и головы смешиваются в одну большую кучу, по льду катаются шлемы, парни сидят друг на друге, свитера рвутся на части.

У фанатов срывает крышу.

Я наношу последний и удар и жду, когда Миллер поднимется на ноги, а линейный судья уже готовится нас разнимать. Но азарт борьбы в глазах Миллера потухает, и он пытается отдышаться, глядя на меня.

– Всё? – спрашивает он.

Он говорит о драке, но я знаю, что он умеет в виду наше семилетнее противостояние. Я вытираю рот тыльной стороной ладони. Моя грудь раздувается от тяжелой одышки, и адреналин шумит в крови.

Что-то между нами неуловимо меняется, и моя ярость испаряется. Я больше не хочу злиться. Я просто хочу двигаться дальше. Я оглядываюсь на Пиппу, которая закрывает лицо руками и с ужасом смотрит на нас, и у меня сжимается сердце.

Я не хочу держать в себе обиду, потому что жизнь слишком коротка и слишком хороша. Я киваю Пиппе, показывая, что со мной все в порядке.

Я замечаю на скамейке Уорда, предполагая, что он будет взбешен из-за кучи штрафов для игроков, но вместо этого он сидит и улыбается от уха до уха.

– Да, – говорю я Миллеру, встречаясь с ним взглядом. – Всё.

Глава 63. Пиппа

– ТВОЙ ГЛАЗ! – ахаю я, когда Джейми находит меня в одном из помещений для персонала под ареной. Я машинально поднимаю руку к его щеке, но не касаюсь, чтобы не задеть рану. Вокруг глаза все опухло и посинело, и у него рассечена губа.

– Я в порядке, пташка. – Здоровый уголок его рта кривится в улыбке. Несмотря на травмы, он кажется веселее, чем до игры: менее озабоченным. – Отвратно выгляжу?

– Ты слишком симпатичный, чтобы выглядеть отвратно. С фингалом ты даже сексуальнее.

Его глаза весело поблескивают.

– Думаешь, я симпатичный?

– Ты прекрасно это знаешь. Требовательный и очень любишь покомандовать, но неприлично симпатичный.

Его улыбка становится еще шире, и от меня не ускользает, как он кладет руку мне на поясницу, пока ведет по коридору к подземной парковке. Я снова смотрю на него. Он такой высокий, и его волосы еще мокрые после душа. Мой взгляд падает на его губу, и я чувствую, что мое лицо снова искажается от беспокойства.

Он смеется и останавливается.

– Все в порядке, правда. – Он кладет мою ладонь к себе на грудь и прижимает ее рукой, чтобы я почувствовала ровное биение его сердца. – Чувствуешь?

Он не отрывает от меня веселых и нежных глаз. Я киваю, и у меня нет сил отвернуться.

– Все еще бьется. – Он изучает мое лицо, и я чувствую, что он хочет сказать больше.

– Что это было сегодня?

Он рассеянно поглаживает большим пальцем мою руку и смотрит вдаль.

– Мы с Миллером уладили то, что назревало уже давно.

Я никогда не слышала, чтобы стадион вел себя так, как сегодня. Фанаты бушевали и жаждали крови. При виде дерущегося Джейми у меня сердце разрывалось на части, но в то же время слегка ныло между ног. Он выглядел как воин: чистая мощь, сила и брутальность.

Это было сексуально.

Он снова поглаживает меня, и я вспоминаю прошлую ночь, когда он оседлал меня и с выражением агонии на лице мощно кончил. Внизу живота все трепещет от этого воспоминания.

– Поедем домой. – Его взгляд блуждает по моему лицу, и мое внимание снова привлекает его рассеченная губа.

Сегодня я позабочусь о своем вратаре.