В одной стране: Заговор обреченных. Три года спустя

Христина(целует руку кардинала). Что с вами, монсиньор? Вы больны или у вас неприятности?

Кардинал(печально)…проистекающие от моего служения истине, дитя.

Христина(насмешливо). Но «что есть истина», монсиньор?

Кардинал. Любовь к угнетенным толпою, Христина. (Секретарям.) Оставьте нас.

Ясса и Герц отвешивают поклоны и уходят в дверь направо.

Христина. Монсиньор, вы начали отдавать слишком много времени политике, берегитесь!

Кардинал(обиженный ее тоном). Вера — мой панцырь, Христина.

Христина. Вера во что?

Кардинал(благоговейно, словно он служит мессу). В тот социализм, который, выходя за пределы массы с ее отвратительными физиономиями и гнусным весельем, равняется на благополучие индивида. Ошиблось и христианство, мой друг, нападая на социализм, ошиблись и социалисты, нападая на религию и отвергая мощь церкви… Теперь перед лицом коммунизма пришла пора установить взаимопонимание и единство.

Христина(искоса посмотрев на него). Кого это вы стращаете, кардинал? Я не робкого десятка, вы знаете!

Кардинал. Поглядите в окно, друг мой. Там готовится революция; она сметет нас, если мы не подавим ее…

Христина открывает окно, гул народных масс врывается в зал.

Христина(спешно закрывает окно. Толп напугала ее, и она решила, что пора играть в открытую). Да, пожалуй, вы правы… Я с восхищением прочитала вашу книгу, монсиньор. Да-да, отдельный человек — источник и оплот аристократизма. В том новом порядке, о котором мечтают аристократы Духа, должна быть своя философия. Христианство, увы, обветшало, вы подновляете его…

Кардинал(торжественно). Во имя борьбы с марксистской философией.

Христина(усмешка скользнула по ее губам). Но народ требует замены устраненных или подавленных понятий. Ему все-таки нужна духовная еда. Ваша философия — вполне приличный корм для толпы. (Пауза. Решительно.) Моя партия ссудила бы вам крупную сумму для того, чтобы ваша книга была в каждом доме.

Кардинал(остолбенев от такой неожиданности). Вы бы помогли мне?.Я не ослышался?

Христина. Нет, монсиньор. Я националистка, а национализм может опираться только на отдельную личность. Ваша философия приемлема для нас. (Пауза.) Впрочем, и вся ваша деятельность…

Кардинал(все еще не понимая Христину и лавируя, чтобы не попасть впросак). Она направлена только к торжеству веры.

Христина(резко). Дело не в названии, монсиньор! Я знаю ваши цели. Знаю способы, которыми вы добиваетесь их, знаю о всех делах архиепископа Юга. Кстати, не будь моего самолета, архиепископ давно бы сидел за решеткой из железных прутьев.

Кардинал(в ужасе). Христина!

Христина(решив итти напролом). Скажу больше: лидер партии католиков, я говорю о Гуго Вастисе, действует всецело по моим указаниям, хотя, разумеется, и не предполагает, от кого они исходят. Между прочим, я помогала ему и вам организовать волнения на Юге.

Кардинал. Иисус-Мария!

Христина(нежно, почти воркуя). Видите ли, мое министерство дает мне возможность держать агентов повсюду и быть в курсе всего. Я знаю больше, чем премьер или министр общественной безопасности… (Задумалась.) Впрочем, за Ганну Лихта не поручусь… (Это имя заставляет ее содрогнуться. Но она переборола минутную слабость.) Ну, тем азартнее игра! (Помолчав.) Да, так случилось, что после войны все нити антикоммунистического движения оказались в моих руках…

Кардинал. Вы — с тех пор?

Христина. Еще во времена подполья я поняла, что коммунизм не ограничится пределами России, и уже тогда начала готовиться к борьбе с ним.

Кардинал(голосом, ослабевшим от волнения и восторга). Сам бог подсказал вам это, Христина!

Христина(с издевкой). Предположим! (Продолжая свою мысль.) Я еще надеялась, что шествие коммунизма по Европе может быть остановлено мирным путем. Эти надежды рухнули. Я стала собирать силы здесь и вне страны. Я исправляла оплошности Вастиса — он плохой конспиратор, монсиньор. Я устроила ему связь с сепаратистами Юга. Вся его политическая переписка с Ватиканом и с католической ассоциацией Америки шла через меня…

Кардинал. Вы сам дьявол! Вы знаете всех наших?