В одном чёрном-чёрном сборнике…

Когда он вошел в столовую, незнакомец был там. Он даже не пытался спрятаться, однако темнота не позволяла Игорю разглядеть его. Хозяин дома видел напротив окна только силуэт – высокий мужчина, как он и ожидал, да еще странный какой-то… Казалось, что линии его тела не четкие, а рваные, словно он весь покрыт глубокими ранами. Но это Игорь списал на темноту и свой страх.

– Кто ты такой? – спросил он. Хотел произнести уверенно, как и полагалось хозяину дома, а получилось как-то жалко.

Несколько секунд, показавшихся вечностью, ответа не было. Потом незнакомец заговорил, но стало только хуже: Игорь услышал не обычный человеческий голос, а хрип, низкий, кашляющий:

– Кто ты такой… – Пауза, словно на раздумья, и продолжение уже другим голосом, высоким, почти женским, с шипением. – Кто ты такой? Кто ты. Кто ты…

Голос менялся постоянно, переливался, повторяя одну и ту же фразу. Только то, что сказал Игорь, ни слова, ни звука больше. Тот, кто оказался здесь, в его доме, рядом с его семьей, не был здоров. И как бы Игорю ни хотелось бежать, он не мог, не имел права.

Вместо этого он взял с комода, приставленного к стене, фонарик. Электричество в доме отключали не первый раз, и фонарики были подготовлены сразу в нескольких комнатах. Наверно, нужно было сделать это сразу, когда он спустился с лестницы, но он почему-то боялся увидеть, с кем говорит. Ему пришлось пересилить себя, весь его самоконтроль был направлен на то, чтобы нажать на одну-единственную кнопку.

Белый луч света разрезал пространство, сорвался, полетел вперед, как спущенный с поводка охотничий пес. Он безжалостно вырвал из темноты то, что стояло сейчас напротив Игоря.

«Оно» – иначе это существо назвать было нельзя. Это был человек, но полностью лишенный кожи. Часть его обнаженных мышц была порвана, кровавыми лоскутами торчала в разные стороны, именно это Игорь увидел в самом начале, не было никакой игры теней. Глаза, лишенные век, следили за хозяином дома, челюсти то и дело размыкались, чтобы уже новым голосом повторить:

– Кто ты. Кто ты такой?

Кошмар не заканчивался на этом, нет. Игорь, замерший от страха, был вынужден беспомощно наблюдать, как существо меняется. Оно словно очнулось под светом фонаря, и с каждым мгновением все меньше напоминало человека.

Его тело усыхало, превращаясь в живую мумию, стянутую красно-коричневыми мышцами. А вот голова, напротив, увеличивалась, и скоро она раза в три превосходила размером туловище. Черты лица, поначалу вполне человеческие, стали гротескными, с длинным, как клюв, острым носом, выкаченными, почти выпадающими из глазниц глазами и впалыми щеками. Сероватая нездоровая кожа наросла на часть мышц, но многие раны остались открытыми. Руки существа увеличились и висели до земли худыми плетями, тонкая шея должна была переломиться под таким весом, а она исправно держала огромную голову.

Существо молчало – до поры, до времени. Но когда изменения закончились, оно открыло рот – и щеки просто порвались, распахивая звериную, полную клыков пасть. Три ряда челюстей выдвинулись вперед, готовые впиться в человека, уничтожить его одним движением.

Это привело Игоря в себя, избавило от болезненного оцепенения. Он не знал, что перед ним, но знал, что оно опасно. Он подался назад, собираясь бежать обратно наверх, но быстро понял, что так он приведет это отродье к своей семье. Ему нужно было поступить иначе, увести существо отсюда, а потом уже заботиться о себе.

– Эй, давай за мной! – крикнул он, отступая. – Ну же!

Уродец двигался медленно, неуклюже, и это давало надежду. Он нес свою голову бережно, как корону, не рисковал нападать сразу. Игорь думал, что этого будет достаточно. Он даже добрался до двери, ведущей в гараж, взялся за ручку – и ручка ужалила его.

Боль была такой, словно в него кислотой плеснули. Направив туда свет фонаря, Игорь обнаружил, что дверная ручка просто исчезла, а вокруг его запястья обернулась извивающаяся сороконожка, слишком большая, чтобы быть обычным насекомым. Под ее ядом плавилась кожа, растворялись мышцы, рана увеличивалась… Он крикнул, попытался сбросить с себя чудовище, но без толку. Как бы он ни тряс рукой, как бы ни бился о стены, все было напрасно. Несколько диких, наполненных ужасом минут, и вот уже разъеденная рука падает на пол, оставляя ему лишь лишенную крови, словно обваренную культю.

Это не было реально. Он все больше убеждался в этом, скользя затухающим светом фонаря по стенам, потолку и полу. Это был его дом – и вместе с тем не его. По стенам ползали пульсирующие комки слизи. За стеклянной ракушкой бра притаилось нечто похожее на паука – размером с кошку. С потолка на него с шипением падали извивающиеся черви. Все это не могло быть по-настоящему, никак! Но если ему просто мерещится, откуда тогда боль в искалеченной руке? И почему он не может ею пошевелить?