В одном немецком городке

– Я как раз намеревался предложить то же самое вам,– сказал Брэдфилд. Улыбка Прашко вызвала у не го ответную улыбку облегчения.– Я совершенно так же, как и вы, не хочу, чтобы про наше посольство говорили, будто мы питаем к кому-то дурные чувства, поносим видных немецких политических деятелей, выволакиваем на свет божий старые, давно похороненные дела, что мы солидаризируемся со странами, не симпатизирующими внутренней политике Германии, и поставили своей задачей бесчестить Федеративную республику. Я совершенно убежден, что и вы также не заинтересованы в том, чтобы про вас – в вашей сфере – распространялись подобного рода слухи. Я хочу указать лишь на общность наших интересов.

– Ясно,– сказал Прашко. Его изборожденное морщинами лицо оставалось непроницаемым.

– И у вас, как у нас, есть свои негодяи. Мы не должны позволять им становиться между нами.

– Боже упаси! – сказал Прашко, покосившись на синяки и ссадины Тернера.– У нас, помимо того, есть еще довольно странные друзья. Это Лео так вас отделал?

– Они сидят в углу,– сказал Тернер.– Это их работа. Они сделают то же самое и с ним, дайте им только до него добраться.

– Ладно,– сказал наконец Прашко.– Я готов помочь вам. Мы с ним обедали вместе. С тех пор я его больше не видел. Что надо этой обезьяне?

– Брэдфилд! – кричал Зааб через весь зал.– Скоро, наконец?

– Я же вам сказал, Карл-Гейнц: мы не собираемся делать никаких заявлений.

– Мы просто потолковали, вот и все. Я не так-то часто встречался с ним. Он позвонил мне: может, встретимся, пообедаем? Я сказал: давай завтра.– Прашко развел руками, словно фокусник, показывающий, что он ничего не прячет в рукаве.

– О чем же вы толковали? – спросил Тернер. Прашко пожал плечами и поглядел на обоих собеседников.

– Вы знаете, как это бывает с давними друзьями. Лео – славный малый, но… Словом, люди меняются. А может быть, мы не хотим, чтобы нам напоминали о том, что ни чего не меняется. Вспоминали прошлое, Лео немного вы пил. Ну, вы знаете, как это бывает при таких встречах.

– Какое прошлое? – настойчиво спросил Тернер, и Прашко зло на него поглядел.

– Известно какое: Англию. Дерьмовое было время. Вы знаете, как мы попали в Англию – я и Лео? Мы были желторотые. Знаете, как мы попали? Его фамилия начина лась с буквы Г, а моя – с П. Так я переделал П на Б. Гартинг Лео, Брашко Гарри. Такие были времена. Нам повезло, что мы не были Цейсе или Цахари – где бы мы тогда стояли в списке? Англичане не любили второй половины алфавита. Вот про это мы с ним и толковали: про то, как нас отправили в Дувр на палубе, бесплатно. Про те проклятые времена. Про эту чертову сельскохозяйственную школу в Шептон-Маллете. Вам знакома эта вонючая школа? Может, ее теперь подновили наконец? Может, уже и этот старикашка помер, который готов был нас изничтожить за то, что мы – немцы, и говорил, что только благодаря англичанам мы еще живы. Знаете, чему научились мы в Шептон-Маллете? Итальянскому языку. От военнопленных. Только с этими несчастными и можно было поговорить! – Он повернулся к Брэдфилду.– Кто этот нацист, между прочим? – спросил он и вдруг расхохотался.– Вы что, думаете, что я псих? Ну да, я обедал с Лео.

– И он поведал вам о каких-то там затруднениях? – спросил Брэдфилд.

– Он хотел узнать насчет нового закона,– ответил Прашко, все еще продолжая ухмыляться.

– Закона об истечении срока давности?

– Вот именно. Хотел узнать про закон.

– Применительно к определенному случаю?

– Почему к определенному?

– Просто я вас спрашиваю.

– Мне показалось, что вы имели в виду какой-то определенный случай.

– Значит, он интересовался этим вообще, с чисто юридической точки зрения?

– Разумеется.

– С какой стороны и кому могло это пойти на пользу, хотелось бы мне знать? Никто из нас не заинтересован в том, чтобы выкапывать из могилы прошлое.

– И это правильно, вы так считаете?

– Это – здравый смысл,– сухо сказал Брэдфилд,– что, как я полагаю, должно иметь в ваших глазах больше веса, чем любые мои заверения. Так что же хотел он знать?

Теперь Прашко говорил, взвешивая каждое слово.