В одну реку дважды

– Ой, не знаю, – вздохнула я, – то есть, знаю – книжка такая есть про маленького мальчика, который в сыщика играл.  Думаю, это шарада какая-то.

– Какая? – спросил Андрей Михайлович, вертя в руках ручку.

Я пожала плечами.

– Вы у жены не спрашивали?

– Спрашивали. – Андрей Михайлович смотрел куда-то в стену. – Николаеву Елену вызвали повесткой. – Он посмотрел на меня.

Ну что ж, дело движется, хоть и черепашьим шагом. Я кивнула.

– Хорошо. Может, она что знает. Трудный подросток, знаете ли.

– Да? – удивился он.

Я опять кивнула.

– Я пыталась с ней поговорить. В день похорон. Светлана Игоревна так переживала… Но с этими детьми так трудно, ужас!

Он не удивился. Похоже, про мое посещение вдовы, он знал.

– А про Мумрика вы не спрашивали? – спросил он.

– Спрашивала, – призналась я, – только без толку. Попробуйте вы, может, у вас лучше получится. Вас, наверное, учили всяким приемам психологическим, чтобы вспомнить то, чего не помнишь.

– Вы что-нибудь про женщину, с которой Николаев встречался, не выяснили? – спросила я.

– А он встречался?

– Что вы со мной, как с ребенком, ей-богу, – обиделась я. – Жена Николаева уверена, что у него кто-то был. А то вы не знаете…

– Ладно, – Андрей Михайлович откинулся на спинку стула, – пока не нашли. Ищем.

– Ксюшу для этого вызывали? – догадалась я. Умный ход: секретарши, обычно, в курсе всех дел, кроме меня, конечно. Я – уродливое исключение.

Он кивнул.

– И что? – заинтересовалась я. – Чем-нибудь помогла?

Он опять кивнул, а я уставилась на него с любопытством.

– Говорит, вы и есть она.

Ну, Ксюха, ну, стерва.

– Да вы что! – взвыла я, вскакивая. – Я же все объяснила! И Светлана Игоревна тоже так считает, вернее, не считает. Я же с ней говорила…

– А вот Ксения Григорьева уверена, что ее из-за вас уволили. Сергей Петрович хотел любимую женщину всегда под рукой иметь…

– А вот пошлить-то зачем? – укорила я.

– Да это не я, она так сказала, – оправдался Андрей Михайлович.

– Ладно, – вздохнула я, – все равно, многие так считают, бог с ними.

– А кто еще?

– Виктория, старшая дочь Николаева, видела меня с ним в машине, якобы. А то вы не знаете?

– Угу, – кивнул он.

– Но у меня шубы норковой нет, и не было, – заверила я его. – А блондинок сейчас миллионы. Так что…

– Ладно, идите пока, – соблаговолил отпустить меня следователь. – Если что – вызовем.

– А на какой день вы Николаеву вызвали? – Я поднялась и надела куртку.

– А что?

– Да нет, просто хотелось узнать результат.

– На днях.

Значит, времени у меня почти не осталось. Дача ложных показаний, это не шутка, знаете ли. Я попрощалась и вышла.

И тут зазвонил мобильник. Вилькин номер.

– Привет, – раздался в трубке незнакомый мужской голос. Я замерла. – Приезжай за подружкой, – сказали мне и продиктовали адрес.

– А где это? – уточнила я, стараясь сохранять спокойствие.

– Найдешь, – засмеялись там. – Одна, конечно. И чтобы никому… Поняла?

– Поняла, поняла, – не дослушала я. – Иначе вы ее убьете, разрежете на кусочки, обольете серной кислотой, потом повесите, утопите и так далее.

– Серная кислота, это хорошо, – хохотнул голос, – надо будет достать.

Я с силой прикусила язык – вот тебе, чтобы не болтал лишнее.

– Когда? – спросила я.

– Чем скорее, тем лучше, пока у нее руки не устали. Ты знаешь, что нужно привезти?

– Да. – Я выключила телефон.

Тук-тук-тук, барабанила я пальцами по подоконнику, криво ухмыляясь. Куда ни кинь, всюду клин.  А сколько денег у меня осталось? Я пошарила по карманам. Да, есть немного. Сегодня утром я заботливо переложила их из старых джинсов, в новые. Я с удовольствием посмотрела на джинсы от «Версачи» – сидят, как влитые. В таких и умирать не страшно. Я покусала губы, пытаясь вернуть им хоть какой-нибудь цвет. Изображая на лице веселье и радость, я залезла в машину.

– Поехали, – улыбнулась я, – они сами не знают, чего хотят, – начала я болтать всякую чушь.

– Подруга твоя где? – вдруг спросил Краснов, слушавший мой треп.

– А, – махнула я рукой, – у меня дома сидит. Ты меня отвезешь? – И потому, как он не ответил, я спросила опять: – Ты меня отвезешь?

Опять молчит. И что мне делать?

– Да в чем дело-то? – начала я терять терпение.  – Он только улыбнулся. Старательно лавируя в потоке машин. – Ты же сказал, что мы поговорим, и ты меня отпустишь!

Краснов нагнул голову:

– Я же не сказал, когда, куколка.

Я откинулась на сиденье и, нахмурившись, уставилась в окно. Краснов что-то сказал, я не ответила, он покосился, но промолчал. Так мы и ехали молча, пока не попали в пробку. Краснов чертыхнулся и попытался открыть дверь – не тут-то было: машины плотными рядами стояли вплотную, оглушительно сигналя. Я посмотрела в боковое окно – отлично! И стала нашаривать ручку.

– Что там такое, черт возьми? – он пытался разглядеть что-то впереди.

 Люблю импортные тачки – все-то у них бесшумно открывается. Когда Краснов повернул голову, я уже почти протиснулась наружу. Я захлопнула дверь и помахала ему рукой. Его ответная кривая ухмылка не предвещала мне ничего хорошего в недалеком будущем. Хотя у меня были сильные сомнения, что я до него доживу.

Глава 9

Глава 9