В огне

– Что вы такое говорите?! Да я вас…

Быкадоров, казачьего происхождения, отшвырнул конвойного от себя так, что тот едва не упал, несмотря на всю свою подготовку.

– Ты, падаль, здесь не распоряжайся! У меня двадцать бортов в воздухе…

– Он прав! – раздалось от двери.

Свитские сразу отхлынули.

Невысокий, тонкой кости человек в отличном штатском костюме прошел в диспетчерскую, охранники расступились.

– Что произошло? Коротко и четко.

– ВВС-1 сорвался в штопор… извините, не знаю, как вас.

– Никак! Продолжайте.

– Сорвался в штопор и упал семью километрами восточнее, потерпел катастрофу. Мы пытались сделать… они прошли третий поворот, потом начала резко нарастать вертикальная… как будто пилот там сошел с ума. Мы запретили посадку, приказали уходить на второй круг, но они ничего не предприняли…

– Подтверждение?

– Есть. От старшего сопровождения.

– Все задокументировано?

– Так точно… по инструкции…

– Хорошо. Смену не сдавать, остаетесь здесь до особого распоряжения. Сейчас можно изъять аппаратуру боевого документирования?

– Никак нет, нужен технический специалист.

– Терьяков, найти!

– Есть! – Один из охранников выбежал из диспетчерской.

– Что мы должны делать дальше, полковник?

– Проводить спасательную операцию. У нас есть вертолеты, нужно отправить спасательную группу. И по земле пожарные расчеты, у нас есть… несколько аэродромных машин тушения. Семь километров, это немного, прибудут быстро.

– Так направляйте! Господа, что вы стоите?! Работайте!

Вертолеты их не обнаружили – просто прошли на пугающе низкой высоте, вжимая в землю ревущим ветром от лопастей. Затем наступила тишина.

А потом появился самолет. Он был довольно далеко от них, уже отклонился от зоны глиссады. Это был большой четырехдвигательный самолет. И он падал – шел со все увеличивающимся креном к земле, потом стал выпрямляться… потом за деревьями взметнулось пламя…

Снимали все это сразу с трех камер, потому что хоть один, но должен был дойти и донести до небольшого острова, омываемого холодным морем, весть о том, что еще один его давний враг нашел себе упокоение…

Спецназовцы без команды, перебежками, начали отходить к фургону…

– Дмитрюк! Дмитрюк, ты что, охренел?!

Поскольку территорию перед штабом, где раньше курили, вычистили до блеска, как говорится… муха ничего не делала, пришлось организовывать другую курилку. Тот же Дмитрюк притащил в укромное место бочку, чтобы не разбрасывать окурки и пепел по территории, а потом опять убирать, и сейчас курил, весьма довольный собой. Курить в присутствии Его Величества… негоже, а он не курил с утра и испытывал настоятельную необходимость дернуть хоть пару затяжек. Тут-то на него и выбежал, тяжело дыша, майор Ткач, уже не в форме, а в серебристом защитном пожарном комбинезоне, с каской на ремешках, бьющейся по груди:

– Общая тревога! Быстро в машину!

– Так не наш ведь день…

Поскольку на каждом аэродроме должна иметься пожарная техника и пожарная бригада, была она и здесь. Целых четыре мощные, полноприводные машины на шасси тяжелых армейских грузовиков, на каждой – кабина для расчета и огромная установка для производства пены, пеногенератор вместе с запасами исходных ингредиентов для пены. Упавший самолет – это страшное дело, там могут быть десятки тонн высокооктанового горючего, а в салоне – сотни пассажиров. Поэтому аэродромные пожарные машины тушат пожар не водой, а только специальной пеной, а сами машины представляют собой настоящих монстров, способных везти двадцать тонн груза и пожарный расчет по бездорожью со скоростью сто километров в час.

Пожарные машины были, а вот штатных пожарных в части не было, никто не выделил бы фонды на то, чтобы содержать штатные пожарные расчеты. Был один освобожденный брандмейстер, который следил и за мерами пожарной безопасности в части, и были офицеры пожарных расчетов, обученные обращению с техникой и получавшие за это доплату к жалованью. Полных расчетов было три, и дежурили они по очереди.

– ВВС-один упал! Бегом!