В огне

- Кто вообще использует слово «гонишь»? - как я могла забыть? Конечно, тот, кто ворует чужие воспоминания.

- Я не гоню.

- Объяснись нахрен уже, - рычит Бэрронс.

Четко выговаривая слова, Риодан произносит:

- Джада это Дэни.

Часть 2

Я углубляюсь в себя и превращаюсь в ту, другую себя, о которой никому не рассказываю.

Превращаюсь в наблюдателя.

Ей неведом голод и усталость мышц от долгого сидения в клетке.

Она не Дэни.

Она может выдержать все? что угодно, ей неведомы чувства.

И видит все так, как оно есть, ни больше ни меньше.

Ее сердце не разбивается каждый раз, когда мама уходит.

Она выживет любой ценой.

Я не часто углубляюсь в себя и выпускаю её, потому что однажды я застряла, а она, вырвавшись на волю, такого натворила...

Боюсь, что однажды Дэни может просто не вернуться.

- Из дневника Дэниэль О'Мэлли.

Глава 22

Я жил за стеной и был так одинок[47]

Кэт

С тех пор, как пять дней назад Риодан запер меня в утробе своего клуба, я не слышала ни чужих голосов, ни чужих эмоций.

Я должна волноваться. Должна переживать. Должна тарабанить в дверь, требуя освобождения, но в этих комнатах я впервые за свое существование испытала покой.

В отличие от первой комнаты, все остальные меблированы. Их четыре: спальня с ортопедическим матрасом, им, судя по его нетронутому виду, до моего появления никто не пользовался; ванная комната с большим и мягким ливневым душем; и кухня с запасами еды и напитков, которая наряду со обличающими словами Риодана указывает на то, что он уже давненько планировал отправить меня сюда.

Четвертая и последняя комната самая большая. Это ультрасовременный тренажерный зал со стенами, увешанными зеркалами.

Кастео не произнес ни слова.

Я тоже.

Эти пять дней я провела, прислушиваясь к себе и своему нерожденному ребенку, ведь меня впервые в жизни ничто не отвлекает.

Кастео лежит на полу.

Встает, тренируется.

Периодически принимает душ.

Он не разговаривает, и я не видела, чтобы он ел. Возможно, он готовит, пока я сплю. Если это так, то грязной посуды он не оставляет.

А у меня прорезался зверский аппетит. Ем за двоих.

Я превратилась в гедониста: сплю по десять часов подряд, позволяю себе по долгу принимать душ, закрывшись в ванной, готовлю себе блюда из мяса и картофеля, и снова из мяса, я изголодалась по нему за прошедшие месяцы.

Ничто и никто не беспокоит меня здесь. Ни эмоции, ни голоса, ни соблазнительный темный принц.

Эти пять дней и ночей изменили меня.

За этот единственный в моей жизни неожиданный и короткий отпуск от этого мира я поняла, в чем состоит моя проблема.

Я никогда не могла полностью закрыться от чужих эмоций, потому что не знала, что такое настоящая тишина. Теперь я поняла, что бесполезно стремится к тому, о чем не имеешь ни малейшего представления. Не нарисовать слепому небо, солнце и облака.

Теперь, когда я знаю, что такое внутренний покой, что он реален, и где его искать, смогу обрести его и на неистовых дублинских улицах, в аббатстве и даже в переполненном акулами Честере.

Мужчина, которого я не ощущаю, привел меня в благословенно тихое убежище другого мужчины, чьего присутствия я также не чувствую. Он сделал мне самый неоценимый в моей жизни подарок: время и место, где я могу глубоко вздохнуть, исследовать свой внутренний мир, постигнуть свои сильные стороны, которые помогают мне жить, и изучить слабые, которые разрушают меня.

Понятия не имею, зачем ему это. И почему мужчина, которого сложно назвать добрым, проявляет ко мне такую доброту.

Он помог мне найти то, к чему я всегда стремилась. Священное место внутри, что принадлежит мне одной. И теперь, находясь в самом эпицентре бури, я могу оставаться невредимой, неуязвимой для острых и огромных обломков, пролетающих мимо.

Он запер меня не для того, чтобы мучить, а чтобы дать то, чего я так отчаянно жаждала.

Он обескуражил меня. Заставил сомневаться во всем, что я о нем знала. Прокручивая в памяти наши с ним разговоры, я поняла, что мужчина, которого я считала в меру сообразительным манипулятором, способным принести лишь вред и разрушение, оказался невероятно сообразительным манипулятором, который точно знает, как исправить то, что исправить нужно. Он видит всё словно с высоты птичьего полета и способен на жесткие, каталитические действия. И те из нас, кто на такое не способен, опрометчиво считают его бессердечным ублюдком.

Но зачем ему всё это нужно?