В огне

Третий камень только что соединился с двумя другими, и я вижу, как у северной стены кабинета появляется вторая линия.

Если последний камень займет свое место, у южной и западной стен кабинета появится еще две иссиня-черных линии, которые завершат создание ловушки, где я буду заключена, как и Круус, вполне осознавая свое состояние. Они соберут камни, приблизив их максимально ко мне, как мы сделали это с Книгой, затем переместят меня вниз, глубоко под землю, где я ненавижу находиться. Чтобы запечатать мою Книгу кровавые руны не нужны, достаточно того, что мое тело в ловушке. Никто не сможет вскрыть мою кожу и прочесть ее страницы. Могущественные заклинания и руны, нанесенные на возвышающиеся стены пещеры объединятся с полем, образованным камнями, усилив его.

Я буду лежать на плите и смотреть на высоченный потолок (разве что они решат меня доконать и поместят лицом вниз; о Боже, это будет просто отстойно), неспособная двигаться и говорить, ну прям как Спящая Красавица в ожидании поцелуя своего принца (только не Крууса!).

Я что, действительно собираюсь торчать здесь и позволить им схватить меня? Стану диснеевской героиней, которая не может позаботиться о себе сама?

«Признаешь, что превосходишь их? - насмехается Синсар Дабх. - И все равно будешь стоять, даже не попытавшись бороться? Что же это за жизнь такая? Сейчас или никогда, сладкая моя.»

Впервые с того самого момента, как я устояла перед искушением прочесть заклинание, способное освободить сына Бэрронса, я серьёзно задумалась над тем, чтобы раскрыть эту проклятую книгу и сделать всё необходимое, чтобы выбраться отсюда живой. Но на этот раз в моей голове нет Бэрронса, поддерживающего советами.

На этот раз я лицом к лицу столкнулась с самым большим испытанием за все двадцать три года своей жизни. На что я готова пойти, чтобы выжить? Какую цену готова заплатить?

«Зло - это не наша сущность, - как-то сказал Бэрронс. - Это наш выбор.»

Жизнь проносится перед глазами: кем я была, кем стала и кем могла бы стать. Смогу ли жить спокойно, если, конечно, однажды заполучу контроль назад? С нечистой совестью... Ведь я могу прийти в себя на пепелище. Помню, как Книга, убивая, превращалась в Зверя, невероятно ужасного и могущественного, и тогда она была аморфной.

А захватив контроль надо мной, она заполучит материальное тело. Практически бессмертное тело.

Мне известно, чем занималась Книга в прошлый раз на улицах Дублина. Убивала с маниакальным ликованием.

Выбор прост: я или мир.

Сможет ли Бэрронс спасти меня от ши-видящих? Станет ли спасать?

Необъяснимое спокойствие нисходит на меня от понимания того, что это на самом деле и не важно.

А важно то, что мы сами себе пишем эпитафии.

«Наши поступки определяют, кем мы являемся на самом деле, - сказал мне однажды один мудрый человек, хотя не такой уж он и мудрый, раз украл мои воспоминания: - и важно определить, с чем мы можем жить, а без чего не можем.»

Я не смогу жить, осознавая, что ради собственного спасения, выпустила на волю Синсар Дабx, искромсав в процессе бог знает сколько людей. Кто знает, скольких я уничтожу, прежде чем меня остановят? Не допущу, чтобы на урне с моим прахом была подобная надпись. Никаких надгробий. Не собираюсь целую вечность провести под землей. И если уж без урны никак не обойтись, то я, по крайней мере, сама решу, что на ней будет написано.

«Герои сражаются, - высмеивает мое решение Книга. - А жертвы сдаются. Прав Бэрронс, ты жертвенный ягненок в этом городе волков. Ты заслуживаешь смерти.»

Я не отвечаю. Иногда ваш самый героический поступок окружающим может показаться бездействием. Иногда о самых сложных и длинных заданиях истинных героев мир остается в неведении.

«Они будут думать, что перехитрили тебя, загнали в ловушку. Они никогда не поверят, что это был твой выбор. Твоя «благородная» жертва будет напрасной, потому что они не узнают о ней,» - подстрекает Книга.

Отстой. И скорее всего, так и будет. Поймут они или нет, это не умаляет значимости моих действий. Я либо уничтожу это место, выберусь на волю и, возможно, уничтожу целый мир, сохранив свою жизнь, либо позволю им заковать меня в лед в надежде на то, что те, кто меня любят, найдут способ спасти меня.

Здесь надо признать, что меня могут никогда не спасти.

Возможно, это и не лучший выход для меня.

Но это правильный выход.

Грусть наполняет меня. Я не хочу умирать.

Надеюсь, мама и папа все поймут. Хочу, чтобы они гордились мной. И надеюсь, Бэрронс... Боже, я так зла на него сейчас, что даже не могу сформулировать мысль! На глаза наворачиваются слезы, но я сдерживаю их.

Четвертый камень вырывается из размытого движения, скользит по полу прямо в четвертый угол, катится...

Настраиваюсь на то, что сейчас произойдет.

Я понимаю, что это необходимо.

Мне страшно. А я терпеть не могу это состояние.

Я не застыну в этом состоянии. Я расправляю плечи, выпрямляю спину, втягиваю живот и слегка задираю подбородок. Как там говорят? Умри молодым и красивым.