В огне

Это было сказано довольно грубо и вызывающе, видимо, блатной авторитет не простил, что я ввёл в состав нашего штаба руководителей КСК, не обсудив это предварительно с блатными. Мне его реакция была понятна, и я знал, что это эмоции, поэтому не стал отвечать на агрессию, а улыбаясь «добил» блатного друга:

— Кстати, да! — добавил Прокопенко. — Не надо забывать, что просто орк — это одно, а орк под влиянием этой как бы магии — совсем другое! Система как-то затуманивает этим игроками мозги, они действительно ведут себя как орки. Возможно, они и считают себя во время помутнений орками.

— Значит надо пошустрее деньги собрать, — задумчиво произнёс Соломоныч.

Генрих спорить не стал, а Ринат продолжил высказывать свои мысли по ситуации в городе:

— Фёдор, отправь, пожалуйста, охрану за Прокопенко и Осиповым!

— Ладно, не буду, — усмехнулся Смоляков.

После этого они с Соломонычем немного поспорили о пользе жёсткой дисциплины, а потом пришёл Генрих и сразу же с порога заявил:

— Калган вернулся!

— Как? — почти хором прозвучали несколько голосов.

— Приполз раненый. Много крови потерял, состояние очень тяжёлое. Его повезли в больницу, но не факт, что выживет. Поэтому Горелый сразу сюда и прибежал, чтобы нас курсануть.

Глава 19

Не думал я, что в этот день мне предстоит ещё раз оказаться в больнице, но уже через минуту после сообщения о возвращении Калгана, я ехал с ним поговорить. По словам Горелого, их товарищ был тяжело ранен и лишь за счёт исключительной, как он выразился, живучести, ещё оставался жив. Медлить было нельзя. Любая информация, полученная от Калгана, могла оказаться чрезвычайно важной. Сам факт того, что он вернулся, не укладывался у меня в голове. Неужели мы неправильно истолковали факт гибели Гвоздя? Что же тогда случилось на самом деле на нейтральной территории? Очень хотелось получить ответы на эти вопросы.

Я ехал в одном автомобиле вместе с Генрихом и Сибиряком. Добрались быстро, выскочили из машины и побежали сразу же в реанимацию. Там на пороге нас уже встречал Лапыгин.

— Жив! В сознании! Но крови много потерял! — отчитался он, как только мы подбежали, не дав нам даже задать ни одного вопроса.

— Говорить может? — спросил Генрих.

— Шаман так говорил, — Калган тяжело вздохнул. — Значит, буду орком. Хотя неохота. Реально зашквар.

— И что он сказал?

— А почему должно не получиться? Давай вводную для легенды!

Я подумал, что повода не верить Калгану, не было, на первый взгляд, всё выглядело логично. Поэтому продолжил задавать вопросы:

— Что ты сказал? — вырвалось у меня. — Повтори!

— Да я уже оклемался, хоть сейчас могу работать, — ответил Мирон.

Я подумал, что бы такое ему сказать, а потом решил ничего от Калгана не скрывать. Захотелось одним визитом Арбатова убить двух зайцев: проверить блатного и, если вне зависимости от результата нормально, морально его поддержать. Поэтому попросил Мирона сказать Калгану всю правду о его игровой расе.

— Всё не так! — прошипел Калган, не скрывая раздражения. — Я, когда его пытал, постоянно смотрел на характеристики, чтобы знать, сколько здоровья осталось, так вот там был указан наш клан и наш альянс!

— Может, — ответил Лапыгин. — Хотя ему в таком состоянии желательно этого не делать. Силы у него на исходе. Но вы ведь меня не послушаете, даже если я попрошу дать нам немного времени на то, чтобы хоть раны закончить обрабатывать.

Калгану действительно обрабатывали раны. Точнее, это делала медсестра и обрабатывала она поверхностные раны. А врач заканчивал накладывать шов на одну из ножевых.

— Вы понимаете, что он сейчас сказал? — обратился я к Генриху и Сибиряку.

— Калган! — я постарался говорить максимально понятно. — Возможно, он случайно что-то важное сболтнул, а ты не заметил. Просто постарайся сейчас вспомнить абсолютно всё, что он говорил! Возможно, какое-то слово, которое ты посчитал ерундой, окажется очень важным! Прошу тебя, вспомни всё до последнего слова!

В этот раз все уставились на меня.

Едва за ним закрылась дверь, я обратился к своим блатным друзьям:

— Ну что ж, всё не так уж и плохо. Если не считать, что где-то у нас под боком Шаман сидит. Но об этом мы подумаем утром. Я действительно уже ничего не соображаю. Надо хоть немного поспать. Но прежде нужно рассказать о Шамане Смолякову, пусть усилит посты по периметру. И, кроме него, больше пока никому не стоит говорить. И Калгану надо охрану поставить хорошую.

Калган широко улыбнулся, довольный, что его так своеобразно похвалили и сказал:

— Буду! — ответил Арбатов и покинул палату.

Калган широко открыл глаза, а Генрих и Сибиряк аж дёрнулись. Мирон усмехнулся, а я продолжил:

— Гвоздь… — прошептал раненый.

— Ты выживешь! Ты и не такое переносил. Хотя пописали тебя от души. Кто это сделал?

— Не послушаем, — согласился я.

— Поясни! — немного растерянным голосом произнёс Генрих.

— Нет, спасибо! Теперь выздоравливай скорее, и ждём тебя в штабе, работы много впереди.

— Жив бродяга! — радостно воскликнул Генрих, едва мы вошли.