В огне любви

Но сон растаял, оставляя лишь слабое послевкусие, и я долго лежала, не открывая глаз, пытаясь удержать в себе это ощущение. Потом повернулась в ту сторону, где обычно спал Денис, когда ночевал дома.

Сейчас его подушка не была примятой, лишь слегка съехала простынь, видимо, когда я ворочалась ночью. Я протянула руку, расправляя сбившуюся ткань, и с трудом сдержала вздох.

На постели ощущался его запах, будто он был рядом. Вот только если бы он действительно сейчас находился здесь, я бы ни за что не сделала этого. Не придвинулась бы к его подушке и не уткнулась бы в нее лицом.

Я не хотела, чтобы муж знал о моих слабостях. О том, как сильно я соскучилась по нему и по тем отношениям, которые были когда-то, и о том, как безумно мне не хватает его тепла и нежности. Ни за что бы не призналась во всем этом. Зачем? Если ему не нужны прежние отношения, то навязываться я не буду. Пусть продолжает геройствовать на своей работе, спасая целый свет. До собственной-то жены ему нет дела.

Потерлась щекой о мягкую ткань, на мгновенье представляя, что лежу у него на груди. Мне так нравилось это… когда-то: слышать, как бьется его сердце, ощущать кожей его тепло, как будто напитываясь нашей близостью. А теперь все совсем иначе. Я скучала по нему – и прилагала всевозможные усилия, чтобы видеться как можно реже.

Сама не знала, почему. Когда я пыталась поговорить об этом с мамой, она посоветовала мне быть с мужем откровенной, признаться во всем, рассказать, что именно меня не устраивает. Вот только это было почти смешно, ведь она сама ни разу за свою жизнь не вела себя откровенно с моим отцом. Просто терпела его, год за годом, и продолжала терпеть сейчас. Так зачем же было советовать мне то, чего она не делала никогда?

Я заставила себя подняться и заправила постель. Так просто было привести в порядок кровать, но вот с собственной душой все обстояло намного сложнее.

Еще и эти дурацкие цветы. Я так и оставила их стоять на кухонном столе. Рука не поднялась выбросить, но и видеть их не было никакого желания. И зачем только Денис их принес? Что хотел мне показать? Что большего я не заслуживаю? Только помятые, какие-то растрепанные лепестки, которые, того и гляди, осыпятся? Хотя, наверно, было в этом что-то символичное. Этот жалкие букет напоминал наш брак, от которого тоже осталось мало что хорошего.

Я невесело усмехнулась и отправилась в ванную, надеясь, что душ хоть немного поможет взбодриться.

Сама не понимаю, как могла не услышать звук открывающейся двери, но когда обернулась и увидела Дениса, у меня будто внутри что-то оборвалось.

Он хотел меня и даже не пытался это скрыть. И я тоже хотела. Так сильно, что не могла не отреагировать на его прикосновения. И ненавидела себя за это.

Он смотрел на меня таким голодным и жадным взглядом, что тело откликнулось помимо моей воли. Желание обожгло, наполнило каждую клеточку, выливаясь в жгучую потребность уступить, поддаться той страсти, что так отчетливо читалась в глазах мужа.

– Помогу тебе помыться… хочешь? – не дожидаясь ответа, он забрал губку из моих рук и провел пенную дорожку от груди вниз. Развернул руку, касаясь живота тыльной стороной ладони. Я прикусила губу, пытаясь сдержать стон и еще больше злясь на саму себя.

Почему я такая слабая? Вместо того, чтобы выставить его вон, теряю голову от того, что он рядом. И ведь понимаю прекрасно, что это ничего не изменит. Просто еще один секс, после которого внутри останется такая же пустота.

Денис чуть мотнул головой, и его губы коснулись моих. Еще даже не поцелуй – а я уже представила, каким сладким и жарким он окажется. И уступила: и собственному желанию, и тому голоду, что так отчетливо читался в его глазах. Подалась вперед, прижимаясь к мужу всем телом, и закрыла глаза, отчаянно надеясь, что льющаяся из душа вода поможет скрыть подступившие слезы.

Кто придумал называть секс близостью? Ведь он нисколько не сближает. И физически сокращенное расстояние не имеет ничего общего с той пропастью, что пролегла между сердцами.

Собственное тело предало меня. Все, что делал Денис, каждый его взгляд, вздох, каждая ласка заводила лишь сильнее, забирая последние остатки здравого смысла. Я не могла оторваться от мужа и не могла насытиться. Задержать бы время, чтобы продлились эти блаженные минуты, когда можно не думать ни о чем и только чувствовать. Но чем яснее я понимала, что всему этому скоро наступит конец, тем более жадно отзывалась на каждое движение. И все больше и больше сама себя ненавидела.

Когда он остановился, наконец, тяжело дыша, оперся руками о стенку возле моей головы и прижался губами к виску, я снова закрыла глаза. Какой разительный контраст: насколько сладко было телу, настолько же тягостная горечь переполняла мою душу.

А еще я не знала, что делать дальше. Просто не представляла. Выключить воду, завернуться в полотенце и отправиться готовить завтрак? Как ни в чем не бывало? Улыбаться Денису или молчать, как молчали мы уже давно, находясь рядом друг с другом. Или расспросить его о прошедшей смене?