В огне повенчанные. Рассказы

— Покажи зубы!.. — по-немецки пролаял розовощекий здоровенный солдат и поднес к подбородку Богрова пистолет, норовя при этом засунуть в рот дуло. И эти слова Богров без труда понял. Ответил по-немецки, свободно:

— Не трудитесь… В свои пятьдесят лет пока не был у зубного врача. Ем своими. — С этими словами он широко открыл рот и показал склонившемуся над ним солдату зубы.

— У этого старика зубы, как у молодого льва! — сказал солдат и принялся обшаривать пустые карманы Богрова. Не найдя в них ничего, кроме красноармейской книжки и семейной фотографии, на которой Богров был сфотографирован с женой и с Егором, солдат отдал жалкий трофей офицеру, поставил автомат на боевой взвод и вскинул его для выстрела. Нажать на спусковой крючок солдат не успел: лейтенант рукой нагнул к земле дуло автомата.

— Что там у вас за консилиум, Отто? — раздался голос другого офицера, который в паре с солдатом маленького роста только что пристрелил раненого старшину, лежавшего от Богрова шагах в пятидесяти. — Уж не нашел ли твой Курт в карманах этого солдата бриллиант в платиновой оправе?

— Иди сюда, Франц! Я встретил стопроцентного баварца! Он не желает позорить потомков немецких рыцарей, а потому, жалеючи нас, хочет, чтобы мы не брали грех на душу и не расстреливали его лежачего, Видишь, даже привстал.

Богров чувствовал, что силы оставляют его. Рука, на которую он оперся, одеревенела в запястье. Стоит ее немного ослабить — и он рухнет на спину.

И снова темный лес заволокло туманом.

— Кончайте скорее!.. Иначе я упаду. У меня уже нет сил держаться.

Подошел обер-лейтенант по имени Франц. За ним, размахивая автоматом, семенил маленького роста солдат с прыщавым лицом и заплывшими серыми глазками.

— Спроси его что-нибудь, Франц, — сказал высокий лейтенант по имени Отто и, глядя на сидящего на снегу раненого русского солдата, улыбнулся такой улыбкой, в которой было больше удивления, чем радости.

Обер-лейтенант по имени Франц был, как понял Богров, старшим по положению офицером и поэтому, несколько важничая, с вопросом не торопился. Достав из нагрудного кармана шинели плоскую фляжку, Франц неторопливо отвинтил колпачок, отпил несколько глотков и протянул ее Отто. Дождавшись, когда тот сделает ровно столько же глотков, сколько сделал он, обер-лейтенант взял у него фляжку, завинтил ее колпачком и сунул в карман.

— Что прикажешь делать с тобой, Иван? — по-немецки задал вопрос Франц, разглядывая красноармейскую книжку Богрова.

— По международному закону о военнопленных вы должны отправить меня в госпиталь и вылечить. А после войны, когда придет пора обмена военнопленными, определяйте мне цену, — наклонившись вперед, по-немецки проговорил Богров и слегка ослабил затекшую руку.

— А если обмена не будет? — спросил Франц. — Если пленные будут только с одной стороны? Если идет последняя война на земле?.. Тогда что?

— Тогда?.. — Богров изо всех сил крепился, чтобы не упасть. Кружилась голова. — Тогда еще посмотрим, кому выпадет орел, а кому решка. — Последние слова Богров сказал по-русски. Он не нашел в своем не таком уж богатом лексиконе немецких выражений тех слов, которые могли бы стать синонимами для «орла» и «решки».

Франц и Отто захохотали. Оскалились и солдаты. Дав знак, чтобы трофейная команда продолжала заниматься своим делом, Франц закурил и спросил:

— Где ты научился так хорошо говорить по-немецки?

— В Баварии.

— О!.. Земляк!.. Нежданная встреча! — пошутил Отто и сделал знак шоферу, чтобы тот двигался туда, где собирают трофеи другие солдаты команды.

До слуха Богрова, который на пределе нервного напряжения вел весь этот разговор, время от времени доносились душераздирающие крики, заглушаемые одиночными выстрелами или короткими очередями из автоматов.

Видя, что солдаты воровато косятся туда, где делают свое дело трофейщики, Франц погрозил им пальцем.

— Не торопитесь. Свою долю получите. — И, повернувшись к Богрову, спросил: — Каким образом и когда ты очутился в Баварии, Иван?

Богров поднял голову, глубоко вздохнул и обвел взглядом офицеров.

— В первую мировую войну ваши отцы не убивали лежачих раненых солдат. Вот поэтому я и попал в Баварию.

Франц и Отто переглянулись. Во взглядах обоих скользнуло что-то неуловимо жестокое, словно их уличили в мерзости, которую они возвели в доблесть.

Франц отвел в сторону Отто и тихо, чтобы не слышал Богров, сказал ему, что в штабе полка на днях убит переводчик и полковник Крамер за хорошего переводчика обещал три бутылки выдержанного французского коньяка.

Идея Франца лейтенанту понравилась, но тут же он решил: прежде чем сообщить Богрову о том, что его не будут расстреливать, надо испытать нервы и стойкость русского солдата, о храбрости и выдержке которого ему много рассказывал отец, теперь генерал в отставке, кавалер Железного креста — высшей имперской награды.