В огне (СИ)

— Я не боюсь, — ответил парень. — Просто вспомнил, как он над нами издевался.

Егор старался держаться, но я заметил, как он сильно побледнел. Чтобы как-то его приободрить, я перешёл на приятную для него тему.

— Я твою маму видел сегодня. Сказал ей, что ты жив. С ней, кстати, тоже всё нормально. Дай мне свой адрес, я отправлю к ней посыльного, завтра она тебя навестит.

— Пятый переулок, дом двадцать семь.

Егор улыбнулся, видимо, его стало отпускать. Я понял, что к разговору о Шамане он пока не готов и решил перенести это на потом. Но кое-что мне надо было выяснить не откладывая.

— Егор, — спросил я максимально осторожно. — Я могу задать тебе пару вопросов?

— Конечно.

— Что ты можешь мне рассказать про Неруша и Пустовалова?

Мне было необходимо решать, что же делать с этим бывшим красным главарём и его замом.

Проявлять излишнюю жестокость не хотелось, но и отпускать людей, запачканных кровью, тоже было неправильно. Меня бы просто не поняли.

— Пустовалов… — Червяков начал говорить, но слова давались ему с трудом. — Он убил Вовку. Моего друга. Когда нас поймали, Вовка хотел сбежать. Но у него не получилось. Пустовалов тогда всех построил и застрелил Вовку у нас на глазах. Чтобы никто не убегал.

Я почувствовал, что сам вот-вот потеряю сознание. Волосы шевелились у меня на голове. Разум отказывался принимать, что Егор рассказывал не про ужасы какой-то далёкой войны, а про то, что ещё вчера происходило на Точке. Парнишка опять побледнел, и я поспешил, его успокоить.

— Всё! Хватит! Не надо подробностей. Просто скажи, Неруш тоже расстреливал?

— Нет.

Я почти уже выдохнул, но Червяков добавил:

— Он резал. Говорил, что так прокачивал скилл. А ещё… ещё он… — Егор запнулся и тяжело задышал.

Парня начало трясти, я выскочил в коридор и позвал врачей.

Позже, глядя как его приводят в себя, я понял, что в отношении Неруша и Пустовалова можно принять лишь одно решение. И как бы мне ни было тяжело его принимать, но другого выхода эти палачи мне не оставили.

Глава 10

Изначально я планировал ещё пообщаться с Ильдаром, но после истерики Червякова понял, что ребятам надо дать отойти от пережитого кошмара. Да и мне следовало хоть немного выспаться перед предстоящим непростым днём.

Вернувшись в штаб, попросил возившего меня помощника Смолякова съездить к матери Червякова и передать ей информацию, что её сын жив и находится в больнице. После чего уже почти отправился в гостевую спальню, но меня перехватил Генрих и сказал, что у него есть ко мне небольшой разговор. Я предложил спуститься в переговорку. Мысли об отдыхе на некоторое время пришлось отложить.

— Макс, — сказал Генрих, едва мы оказались вне доступа Системы. — Ребята оценили, что ты решил сжечь Медведя, но всех напрягают твои планы отпустить остальных.

— Ну лейтенанта-то точно можно отпускать, — начал я издалека.

— Да хрен с ним, к нему нет вопросов, ты знаешь, о ком я говорю.

— Знаю.

Мне нечего было сказать Генриху. Я и без него понимал, что прощать то, что творили Неруш и Пустовалов, было нельзя. Но и нарушать Клятву Огня было чревато. Я решил рассказать товарищу всё начистоту.

— Генрих, я постоянно думаю об этом. То, что мне рассказали про этих извергов, однозначно не даёт мне право их отпускать. Но клятва. Ты же сам понимаешь, санкции Системы при нарушении клятвы могут быть какими угодно.

— Но мы должны отомстить! — стоял на своём Генрих.

— Месть — это хорошо, — согласился я. — Хотя я бы предпочёл называть это, скорее, наказанием за учинённые зверства. Это было бы правильнее, и в русле наведения порядка смотрелось бы логичнее.

— Да называй это как хочешь, нам важно, чтобы шакалов кончили. На них кровь братвы. Много крови.

— Я знаю это. Как вариант, думаю о том, чтобы организовать суд именем Огня. Или, может, ещё что-то придумаю. Поверь, я тоже не хочу их отпускать. Но пока не знаю, как выкручиваться. Может, утром на свежую голову придёт какая-нибудь достойная идея. И я надеюсь, ты понимаешь, что у меня не было тогда другого варианта? Эти маньяки могли в любой момент перерезать всех заложников.

— Понимаю.

Генрих утвердительно кивнул и встал из-за стола и собрался на выход.

— Погоди! Есть ещё один вопрос! — остановил я товарища. — У меня тут проблема с Медведем намечается.

— Какая?

— Не могу я его сжечь.

Генрих посмотрел на меня с удивлением и непониманием.

— Я могу его расстрелять, — пояснил я. — даже лично, если понадобиться. Могу повесить, в конце концов. Это тоже допустимый вид казни. Но не сжигать же живьём!

— Почему нет?

— Да потому что, нет! Потому что, чем тогда мы будем от них отличаться? Мы должны наказать, казнить, я не спорю. Но становиться при этом садистами — это перебор.

Генрих усмехнулся и сказал:

— Братишка, ты сам казнь через сожжение объявил. Тебя никто за язык не тянул.

— Это ты так думаешь! — разозлился я. — Мне Система дала обязательный квест его сжечь!

— Да ну? — Генрих искренне удивился. — Это интересно.