В огне (СИ)

Как позже выяснилось, парнишка, предпринявший попытку моего устранения, ранее был одним из самых преданных людей Смолякова, и именно поэтому был поставлен охранять госпиталь и важных больных. Но выходки Системы и разделение людей на игровые расы, требовали пересмотреть все жизненные привычки и правила поведения.

Спорить никто не стал.

— Отлично! Тогда для начала скажи мне, что ты делал в том подвале? Как я понял, ты представлял для Шамана какую-то ценность, раз он так тебя прятал. Какую?

— Всё получится поставить! Завтра прибудет первая партия. Если ещё что-то будет надо, не стесняйтесь, составляйте запросы! Но прошу их сразу нести мне или моему коллеге! Это ускорит процесс.

— Очень интересует. Вроде я ничего плохого не делал.

Слушая Егора, у меня возникло невероятно сильное желание, при встрече с Шаманом не просто убить его, а задушить собственными руками, глядя ему в глаза и называя имена людей, которых он замучил и которым искалечил судьбу.

Последние слова Прокопенко заставили всех посмотреть на него с удивлением, но я сразу понял, что они предназначались исключительно Системе. Так как ещё не хватало получить запрета на поставку лекарств из-за того, что искин углядит в этом помощь КСК.

— Ну обычно Система видит моими глазами всё, что я вижу, а тут получается так, что я вижу то, что видит Система. Точнее, я через Систему вижу то, что видит какой-то другой игрок. Поэтому такую особенность и называют обратное видение.

Вернулись Прокопенко и Осипов и с ними ещё трое ребят из числа охраны. Арбатов протянул прибывшим фольгу и сказал:

— Да ерунда, кровь пускал, квест выполнял. — соврал я. — Есть чем обработать?

— Как себя чувствует Червяков? Бывший заложник. Я могу с ним поговорить?

— Целиком и полностью поддерживаю это разумное решение! — сказал я как можно веселее. — А скажи, что за метка такая на мне?

— А как ты это делаешь?

— На всякий случай! — пояснил он, уловив мой вопросительный взгляд. — Хрен его знает, сколько у меня эта устойчивость к дистанционным приказам продержится. Лучше не рисковать.

— Спасибо! — выдохнул я и услышал, как за мной слово благодарности повторили и Прокопенко с Осиповым, и Арбатов, и охранники.

— Уходить тебе, Максим, отсюда надо, — сказал Прокопенко, оборачивая голову. — Ты сейчас наша главная надежда, рисковать на пустом месте тобой глупо.

— Нет. Потому что Шаман решил, что для этого у меня недостаточно магической силы. И он заставил меня прокачивать Магию Крови.

— Враг расы, — ответил Мирон, по ходу дела связывая лежавшего на полу обрывком простыни. — Это, насколько я понимаю, покруче кос-листа. До конца я ещё не разобрался, но орки не просто видят этот статус в твоих статах, они чувствуют человека с такой меткой на расстоянии. На каком, хрен его знает, но точно на расстоянии.

— А что со списком лекарств и оборудования? Составили?

— Тебя, наверное, сильно интересует, почему тебя не отпускают домой и держат под охраной?

Он потянул мне листки и почему-то извиняющимся тоном добавил:

— Я могу видеть в обратную сторону.

— Да ты не бойся, — поспешил я его успокоить. — Пока тебе ничто не грозит. На всякий случай охраняют!

— Он говорил, что видел во мне Знак Крови, но что он очень слабый, и его надо прокачать. И что только кровью, жертвоприношениями можно это сделать. Он проводил различные ритуалы, держал меня в комнате, где всё было в крови, и заставлял убивать.

— А как долго это всё продлится?

— Егор, скажи, пожалуйста, что он с тобой делал? — осторожно спросил я. — Меня интересуют не издевательства, а именно способы прокачки твоего навыка, которые он применял. Он заставлял тебя убивать людей, чтобы вызывать в тебе агрессию? Чего он добивался?

Но один положительный момент в произошедшем инциденте всё же был: таким неожиданным образом я выяснил, что Арбатову пока можно было хоть как-то доверять. И что ни говори, пока он находился с обмотанной головой, доверия у меня к нему было больше, чем когда он был с непокрытой.

— Отлично он себя чувствует. Просит, чтобы отпустили, но к нему же охрана приставлена. Поэтому не отпускаем. Мы же не знаем, кто он, и для чего его охраняют. А поговорить хоть сейчас можешь.

— Ну что, Владимир Кондратьевич, чем порадуешь, чем расстроишь? Какое решение вы с коллегами приняли?

Прокопенко указал на Осипова, чтобы врач понял, о каком коллеге идёт речь, после чего обратился ко мне:

— И что? — меня тоже заинтересовал уникальный навык Червякова. — Вы хоть каких-то успехов добились?

— Обмотайтесь от греха подальше!

Червяков выглядел замученным, но, увидев меня, он обрадовался и, не дождавшись пока выйдет охранник, громко сказал:

— Вот!

— Пару минут потерять придётся, — ответил Лапыгин и указал на медсестру, стоящую в сторонке с принадлежностями для обработки моей раны и ожидающую, когда можно будет приступить к процедуре. — А Червяков в двести четырнадцатой.