В огне (СИ)

Сзади что-то оглушительно грохнуло. Здание разрушалось, хороня вместе с собой последние осколки тех, что он уничтожил, казалось, несколько минут назад.

Не хотелось даже думать о том, что произошло бы, приди он к ней чуточку позже…

- Запуск всех систем, - скомандовал он дроиду, параллельно укладывая Падме на кровать единственной каюты.

Там, под всполохами пламени, ее кожа казалась румяной и смуглой, но стоило только прийти сюда… Тут она казалась бледной, как мел. Было ли это концом? Безумно не хотелось допускать хотя бы осколок подобной мысли. Любой намек на серьезность состояния Падме вонзался в сердце острым, будто тонкое стекло, осколком, оставляя за собой сочащиеся кровью глубокие раны.

Безумно не хотелось покидать ее, оставлять здесь… но R2 не сможет поднять корабль в воздух в одиночку. Кидая последний, мучительный взгляд на бесчувственное бледное тело, он покинул каюту резкими, решительными шагами. Уже через несколько секунд шаттл, покорный руке мастера, взмыл в воздух, покидая ужасную планету.

Дроид быстро проложил курс к ближайшей планете, на которой были приличные клиники, и Энакин наконец смог покинуть кабину пилота, возвращаясь в каюту к жене. Она по-прежнему была без сознания.

Силой подогнав к себе стул, он сел рядом, легонько сжимая ее маленькую, изящную ручку в своей.

Увидит ли он еще хоть когда-нибудь ее глаза? Глаза, которые всегда так ласково светились, обещая ему покой и нежность? Ангел всегда была добра к нему, начиная с первой же их встречи.

Мог ли маленький раб в лавке Уотто представить, что когда-нибудь прекрасная девушка, так внезапно появившаяся в его жизни, станет его женой, будет носить его ребенка? Вряд ли.

Тогда они оба были юны и наивны. Как жаль, что такое прекрасное качество, как непосредственность, наивность, умирает в детях, когда они взрослеют. Чем старше становится человек, тем больше он вынужден играть на публику… Падме повзрослела слишком рано. С самого детства она с головой ушла в политику, всеми силами защищая правоту своего народа. Она была готова отдать свою жизнь ради них, отдать все свое имущество, лишь бы помочь им… А ведь тогда ей было всего лишь четырнадцать. Другие девочки в ее возрасте лишь о мальчиках да тряпье думают.

Да, ангел была всегда поразительна. Она была другой, будто не из этого мира. Она была особенной. Чем больше Энакин вспоминал, отдаваясь ярким, судьбоносным картинкам прошлого, тем сильнее сгущалась боль. Все сжималось, будто под воздействием невидимой могучей длани, заставляя чувствовать себя последним слизняком. Он поднял руку на свою жену. Он едва не убил ее…

Будь проклята Темная Сторона… Будь проклят гнев.

Но разве он мог проклинать то, что до сих пор клубилось внутри? До сих пор он чувствовал злость, он был в бешенстве, желая растерзать самого себя. С каждой секундой казалось, что его проступок не имеет никаких оправданий, с каждой секундой все большим грузом на плечи ложилась вина.

Свободная рука сама собой сжалась в кулак. Скайуокер, будучи не в силах сдерживать ядовитую смесь чувств внутри, уронил голову на скрещенные руки бесчувственной Падме, лежащей перед ним. Возможно, когда она очнется, она никогда не сможет простить его. Да и достоин ли он ее прощения?..

- R2, ручной режим, - решительно скомандовал Энакин вдруг ставшему молчаливым дроиду.

Тот что-то пискнул в ответ, покорно переключая режим управления.

Несколько мучительных часов полета ушли, исчезая в вечности, но времени оставалось все меньше. Ребенок был почти готов… а Падме чувствовала себя все хуже. Необходимо было срочно доставить ее к компетентным специалистам, иначе все могло стать непоправимым.

Энакин отставил на задний план все гложущие изнутри эмоции, крепко обхватывая штурвал. От того, как быстро он сумеет доставить ее в клинику, зависит слишком многое. На кону стоит три жизни. Падме. Ребенок. Его никчемная жизнь.

Без нее он не проживет долго… Та часть души, которая принадлежит Энакину Скайуокеру, рано или поздно мучительно погибнет, оставляя за собой лишь выжженную оболочку.

Аккуратными, профессиональными движениями он посадил «Нубиан» прямо перед входом в клинику.

Бережно, будто самое дорогое сокровище в мире, Энакин подхватил жену на руки, спешно направляясь к стеклянным дверям. Уже через несколько минут Падме лежала на операционном столе.

Роды начались слишком внезапно для всех, но не для него. Энакин с самого начала знал, что у него слишком мало времени, но вопреки всему, он все же успел вовремя.

Внутри все сжималось, дрожа от ужасного предчувствия. Операционная была слишком похожа на ту, что постоянно являлась ему во снах. Впрочем, можно ли было это утверждать наверняка? Вряд ли. Все больничные здания слишком похожи друг на друга… Но это отнюдь не утешало.

То ли от боли, разрывающей Силу на куски, то ли от вмешательства врачей, Падме очнулась, наполняя палату криком. Стоя за стеклом, Энакин не мог оторвать взгляда от родного лица, искаженного болью.

Видела ли его Падме? Была ли она зла на него?