В огне страсти

     Его доброе лицо расплылось в улыбке. Поставив поднос на стол и с достоинством приняв от Софи благодарность, он исчез. В этот момент Софи поняла, что чашечка чаю и тост — именно то, что ей сейчас нужно, ведь прошло уже несколько часов, как она позавтракала, а ленча не было вовсе. Она выпила чай и съела тост. Такая чуткость Макса, подумалось ей, предвестник неплохого будущего. Подкрепившись, Софи достала из сумочки крошечное зеркальце и принялась приводить в порядок лицо. Потом она развязала свои волосы, чтобы причесаться. За этим занятием ее и застал вернувшийся Макс — он был в пальто, в руках держал пухлый портфель. Он положил портфель на стол и подошел к Софи.

     — Мне давно хотелось узнать, как выглядят твои волосы, когда они распущены. Искушение освободить их от этих шпилек, поверь, подчас было очень велико.

     Софи аккуратно собрала волосы в толстый пучок и молниеносно точно подоткнула его шпильками.

     — Чай был превосходным! Спасибо тебе за то, что подумал о такой мелочи.

     Он подошел к стулу, на котором лежало ее пальто.

     — Дорогая моя, всю оставшуюся жизнь я потрачу на то, чтобы делать тебя счастливой.

     Они улыбнулись друг другу.

     — И я тоже, Макс, дорогой.

     Она надела шапочку и спросила:

     — Макс, я даже не знаю, куда сейчас направляюсь...

     Он помог ей надеть пальто и повернул к себе, чтобы застегнуть пуговицы.

     — Ты направляешься в Хайз Остервельд, дорогая. А пока мы не уедем в Англию, чтобы пожениться, за нами будет присматривать бабушка.

     Пройдя коридором через всю больницу, они подошли к парадной двери. Вдруг откуда ни возьмись появился Ханс и лукаво пожелал им доброго пути. Пробило только четыре часа, но сумерки уже начали сгущаться. По небу плыли свинцовые облака, подгоняемые сильным ветром. Макс быстро подвел Софи к «роллсу» и, когда она села в машину, нагнулся к ней и крепко поцеловал.

     Улицы были почти пустыми: во-первых, погода совсем не располагала к увеселительным поездкам, а во-вторых, еще не наступил час пик. Макс неторопливо вел машину вдоль берега реки. Вода в реке, покрытая беспокойной рябью, была бледно-стального цвета из-за отражавшегося в ней темного и мрачного неба; многочисленные маленькие домики вдали неясно вырисовывались на фоне неприветливого осеннего пейзажа. Ухоженные деревья, по милости ноябрьского ветра, словно душевнобольные, нервно раскачивались из стороны в сторону. Короткая поездка показалась влюбленным еще короче — они так много должны были сказать друг другу. Но стоило им подъехать к высоким воротам, как оба замолкли. Их взору предстал Хайз Остервельд, серый камень которого сливался с серостью дня. В его окнах горел свет, а на крыльце, в сиянии, исходящем из открытой парадной двери дома, стоял поджидавший их Годен. Макс остановил машину.

     — Ну, вот мы и дома, любимая, — сказал он и обнял Софи.