В огне. Том 2 (СИ)

— Не кипятись, брат, остынь, — успокаивал Гарика Генрих, крепко сжимая его и не давая вырваться. — Мы отомстим. Но немного позже.

— Я хочу сейчас! — рычал Гарик. — Отпусти меня!

— Не сейчас, братишка, не сейчас, — приговаривал Боб, сжимающий руку друга, в которой тот держал, как оказалось, кинжал. — Остынь!

Гарик немного успокоился и перестал дёргаться. Раненого в живот оттащили в сторону и попытались оказать хоть какую-то помощь до прихода врачей. Пленному с порезанной рукой принялись накладывать тугую повязку.

Боб и двое блатных увели Гарика, Генрих развёл руками и сказал:

— Я его понимаю. Они вместе со школы. Элинка его три года ждала, когда он за хулиганку присел. Собирались пожениться вот зимой.

— Все мы его понимаем, — ответил я. — Но эмоции оставим для боя. Сейчас надо дождаться Коляна, и если он в состоянии, то пусть с Соломонычем начинают допросы.

— Ну десятерых на допрос, а остальных куда? — спросил Сибиряк. — Может, завалим? Сколько их собирать можно?

— Не думаю, что это хорошая идея, — ответил я. — Убивать пленных мы однозначно не будем.

— Да сколько сил уходит на возню с ними! — не успокаивался Жора.

— Мы не будем убивать пленных! — отрезал я. — У меня есть очень сильное предчувствие, что они нам пригодятся.

Разумеется, я соврал, никакого предчувствия не было, но это позволило спустить ситуацию на тормозах. Жоре было уже не так обидно.

Я хотел было покинуть здание, но неожиданно в сопровождении охраны вошёл Червяков. Ему, как и большинству рядовых бойцов, было запрещено сюда приходить, но все знали, что Егор, помимо всего прочего — мой единственный жрец, поэтому охрана не стала с ним спорить, а просто привела ко мне.

— Есть? — спросил я, не вдаваясь при посторонних в подробности нашего секретного дела.

— Нет, — ответил Червяков.

— А чего ты тогда пришёл?

— Можно я посмотрю на пленных?

Я сразу же понял, что он хочет, поэтому возражать не стал. Егор просто должен был сделать всё от него зависящее, чтобы успокоиться.

— Две минуты у тебя! — сказал я, и Егор принялся торопливо обходить пленных, ненадолго останавливаясь у каждого. Осмотрев чуть больше половины, он остановился у невысокого крепкого паренька лет двадцати пяти, затрясся от злости и срывающимся голосом крикнул:

— Это он!

Пленный, сидевший на полу у стены, втянул голову в плечи и уставился в пол. Все находящиеся в помещении заинтересовались происходящим.

— Ты уверен? — спросил я Егора. — Приглядись получше.

— Зачем мне приглядываться? — ответил мой жрец, тыча пальцем в пленника. — Я его статы несколько раз тогда прочитал, чтобы запомнить. Это он убил Элину!

Последние слова Червякова заставили всех моих товарищей подойти к нему и обвиняемому в убийстве орку. Хоть я и понимал, что Егор не мог ошибиться, всё же прочтение характеристик это не визуальный осмотр, но тем не менее хотел быть на сто процентов уверенным, что передо мной именно убийца Элины. Я подошёл к парню и рукой подал ему знак встать. Пленный поднялся и посмотрел на меня затравленным взглядом.

За два года тесной работы с людьми я усвоил несколько простых правил. Например, не стоило спрашивать человека, совершал ли он проступок. Такой вопрос мог вызвать у него ложное ощущение, что можно соврать. Вопрос стоило сформулировать в виде уточняющего, чтобы сам факт проступка в нём не подвергался сомнению.

— За что ты убил Элину? — спросил я, взяв парня за подбородок и посмотрев ему в глаза.

— Так получилось, — ответил орк.

Сомнений больше быть не могло. Если бы парень был ни при чём, он принялся бы доказывать невиновность. Но он решил спастись другим способом — попытаться обосновать мне, что у него не было другого выхода.

— Это же был квест, — промямлил пленный. — Что я мог поделать? Мы все получили задание.

— Она была безоружная! — закричал Егор и попытался броситься на пленного, но ему это не удалось, двое наших бойцов схватили жреца и крепко зафиксировали.

— Я выполнял задание, — снова пробурчал орк.

Сначала мне захотелось объяснить этому упырю, что задание было у всех, но убивать безоружную девушку почему-то бросился лишь он. Но глядя на озлобленное лицо пленника, понял — это бесполезно. Он не раскаивался в содеянном. Единственное о чём он мог сожалеть — что его опознал Егор. Стоило ли тратить на него время?

Я посмотрел на Генриха и перехватил его взгляд. В нём не было ни злости, ни каких-либо других эмоций. В глазах блатного авторитете читался лишь один вопрос. И я не мог, просто не имел права, ответить на этот вопрос отказом. Да собственно, и не хотелось отказывать. Я молча кивнул. Генрих с благодарностью во взгляде так же, не проронив ни слова, кивнул в ответ, тут же дал знак двум своим помощникам, и спустя несколько секунд упирающегося и кричащего убийцу Элины уже уводили на улицу. Генрих отправился следом.