В огне. Том 2 (СИ)

— Макс, как ты думаешь, если твой пацан, с которым мы виделись всего ничего, может залезать мне в башку и видеть моими глазами, неужели такой волчара, как Шаман, который несколько дней проводил со мной разные эксперименты, этого не умеет делать?

— Не спорю, — сказал я. — Судя по тому, что видел Егор, он кровь у тебя забирал и что-то с ней делал.

— Не только забирал, — со злостью ответил Смоляков. — Он меня ещё и пить её заставлял. Не знаю уж, мою или чью-то чужую, но заставлял. Причём судя по тому, что я половину времени вообще не помню, что там происходило, делать он это мог часто.

— Почему не помнишь?

— Он меня постоянно в какой-то транс вводил. Приходил, мы начинали разговаривать, а потом я будто отключался. Приходил в себя — никого уже не было. Я вполне допускаю, что он не только видит моими глазами, но и слышит моими ушами. Поэтому передал записку.

— А писал ты её как? С закрытыми глазами?

— Я в комнате отдыха рулон фольги увидел. Осторожно, глядя в другую сторону, его забрал и отнёс к себе, положил под подушку. Вечером, когда спать лёг и глаза закрыл, достал фольгу да обмотал голову на три раза на всякий случай. Потом встал и написал записку, спрятал её в карман. Ну а потом лёг и с закрытыми глазами снял уже фольгу.

— Думаешь, он за тобой постоянно следит?

— Не знаю, но зачем рисковать?

— Ну а как думаешь, его не смутило, что на пять минут ты выпал из зоны видимости?

— Не знаю, — ответил Смоляков. — Но это лучше, если бы он увидел, как я пишу записку.

— И опять не спорю, — сказал я и внимательно посмотрел бывшему распорядителю прямо в глаза.

Всё что он мне сообщил, было важным, но я ждал рассказа о его ночной прогулке и о принесённой в комнату сумке. Однако Смоляков переводить разговор на эту тему не спешил. Впрочем, взгляд мой его смутил и он спросил:

— Ты чего так смотришь?

— Да просто пытаюсь понять, изменился ли ты внешне, — соврал я.

Чем больше я общался со Смоляковым, тем сильнее у меня создавалось ощущение, что передо мной сидит засланный казачок Шамана. Всё показывало на это. Маньяк несколько дней мучил бывшего распорядителя, проводил над ним магические ритуалы, каким-то образом сделал его орком и явно подчинил его своей воле. Либо запугал, что тоже было не исключено. Людская психика — штука хрупкая, а уж когда на неё действуют не только путём внушения, но и через чип в голове, возможно всё что угодно.

И я ещё раз не смог не восхититься планом Шамана и его умом. Враг знал, что после того, как мы раскрыли его личность, со Смолякова будут сняты все подозрения, ну или почти все. И он решил это использовать. Вряд ли он был стопроцентно уверен, что Червяков сможет активировать обратное видение, поэтому подстраховался и организовал фиктивный побег своей жертвы.

Несмотря на то, что Смоляков, скорее всего, уже служил Шаману, слово «жертва» подходило к нему больше всего. Судя по тому, что видел Егор, Шаман особо не церемонился со своим пленником, избивал его и все ритуалы проводил насильно. Хотя я допускал, что во время многих из них он вводил бывшего распорядителя в транс, и тот не видел всех деталей ужасного с ним обращения.

А когда Смоляков был окончательно сломлен, его отпустили. Только вот с какой целью? Впрочем, обнаруженный у него в комнате нож сильно сужал круг предположений. А то, что Шаман убил одного из своих ближайших помощников только ради легенды о героическом освобождении Смолякова, лишний раз намекало — Шаман возлагал на бывшего распорядителя большие надежды.

Явно, если бы мы не смогли через Егора узнать о местонахождении Смолякова, он бы после освобождения пришёл к нам сам и всё рассказал. Мы бы всё проверили, съездили в тот дом, оценили насколько он замучен и, скорее всего, приняли бы назад. Этот план сам по себе был хорош, а тут ещё мы прибыли на место заточения Смолякова в самый удачный для Шамана момент.

Я с грустью подумал, что прибудь мы на какие-то десять минут раньше, и всё было бы сейчас совсем по-другому. Но с другой стороны, всё могло быть по-другому, и если бы Егор не заметил, что это Шаман убил своего помощника, а не Смоляков. И это «по-другому» мне нравилось намного меньше, чем первое. Поэтому следовало выбросить все «если» из головы и работать с тем, что имелось.

А имелся не желающий рассказывать о своей ночной прогулке Смоляков и сумка с принадлежностями для жертвоприношения. Учитывая, расовые ограничения характеристик ножа, жертвой предполагаемого ритуала должен был стать человек. И я, к великому сожалению, догадывался какой именно.

Надо было принимать решение. Очень не хотелось первому начинать разговор о сумке, но было уже совершенно ясно: Смоляков мне о ней рассказывать не собирается. И как-то это не вязалось с его желанием быть максимально открытым. В том, что он работает на Шамана, я был уже уверен на девяносто девять процентов.