В огне желания

— Жаль, что я так долго не мог рассказать тебе правду об этом человеке. Не хотелось подвергать тебя опасности. Я даже не был уверен, что мне удастся вывести Эгана на чистую воду. В случае неудачи… впрочем, теперь это в прошлом. — «Вот только жаль, что его тело так и не нашли».

— Оглядываясь назад, я стыжусь за себя, Брендон. Мне следовало доверять тебе, от начала и до конца. Стюарт обладал даром убеждения, а ты все время что-то скрывал от меня.

— То, что ты говоришь об этом в прошедшем времени, правильно, ибо все недомолвки кончились, любовь моя. У нас впереди долгая счастливая жизнь.

— Я тоже не хочу ничего от тебя скрывать. Видишь ли, Брендон…

Он сел в постели.

— Не надо рассказывать о том, что случилось между тобой и Эганом после похищения. Я все знаю, Присцилла. Не волнуйся, больше он не обидит тебя.

— Ты все знаешь? Откуда?

— Он сам рассказал мне, там, в пещере. — Брендон отвел взгляд и бессознательно скомкал простыню. — Все это теперь не важно.

— Милый, милый Брендон. — С грустной улыбкой она коснулась щеки, покрытой двухдневной щетиной. — Как ты, должно быть, мучился, думая об этом. А главное, совершенно напрасно. Эган не добился своего, потому что Джеми вовремя вызволил меня из его дома.

— То есть ты хочешь сказать… я думал, Эган тебя изнасиловал! Эти синяки…

— Он ударил меня, верно, и порвал на мне платье, но почти сразу в дверь постучали. Хардинг явился, опять-таки вовремя, как это уже было однажды в «Тройном Р».

— Слава Богу! — воскликнул Брендон, только сейчас вполне осознав, как терзала его мысль о надругательстве Эгана над Присциллой.

Желая, чтобы ничто дурное и грязное никогда больше не коснулось ее, Брендон привлек Присциллу к груди не со страстью, а с величайшей нежностью. Она ощутила эту нежность, откликнулась на нее всем существом. Вместе они были сейчас единым целым, и все казалось им возможным, ничто больше не пугало.

Совсем недавно она с трудом представляла себе окончательную исповедь — но не теперь.

— Когда я сказала, что ты знаешь не все, я имела в виду вовсе не Эгана. Еще вчера я пыталась рассказать, но ты не стал слушать, даже когда вернулся.

— Мне было не до того, — заметил Брендон с усмешкой. — Я обещал, что у нас останется время для разговоров, и, как видишь, был прав. Сейчас я готов выслушать все что угодно.

Смуглые пальцы его казались еще темнее на фоне белой кожи ее бедра. Присцилла прижалась щекой к этой смуглой руке. Брендон не торопил ее, но, когда молчание затянулось, проговорил:

— Присцилла…

Сейчас или никогда, подумала она, начиная волноваться.

— Помнишь тот день, — начала Присцилла, — когда была ранена Чарити? Когда я, вместо того чтобы помочь тебе, впала в ступор? Должно быть, это поразило тебя. Спасибо за то, что не задавал вопросов… я сама сказала бы, если бы могла.

Она снова помолчала, вспоминая случившееся, потом подняла на него затуманенный взгляд.

— Это было словно кошмар наяву. Я хотела проснуться и не могла. Сначала я видела Чарити с раной в груди, лужицу крови на ковре, но потом… потом картина изменилась, словно я вдруг оказалась в прошлом, где тоже была кровь, тоже смерть… — Присцилла отвела взгляд от исполненного сочувствия и понимания лица Брендона и покачала головой. — Впервые за всю мою жизнь я вспомнила то, что случилось здесь, в Натчезе, восемнадцать лет назад. Да, я вспомнила прошлое, но такое отвратительное, что мне не удалось примириться с ним, принять его.

Медленно, с усилием, Присцилла рассказала все, что внезапно открылось ей в тот день: о Меган О'Коннор, женщине, которую полюбил и к которой ушел ее отец, о сестре Рози, известной ей только со слов матери. И, наконец, о трагедии, разразившейся в доме любовницы отца, о трех смертях, ужасных и бессмысленных.

Когда Присцилла умолкла, лицо ее было залито слезами.

— Ничего, милая, ничего, — приговаривал Брендон, обнимая ее. — Чем больше испытаний посылает человеку судьба, тем сильнее духом он становится. Разве твое появление в пещере не доказательство тому?

«Он прав, — подумала Присцилла. — У меня не хватило бы мужества на такой поступок, если бы не события прошлого, как далекого, так и недавнего».

— Знаешь, только теперь я испытала свободу.

— Это мне знакомо, милая. Конечно, ты свободна теперь — свободна принадлежать мне.

Брендон мягко опустил ее голову себе на плечо, позволяя Присцилле всласть выплакаться. Наконец она вытерла глаза краем простыни и с облегчением вздохнула.

— Все прошло? — спросил Брендон. Она кивнула.

Долгое время они молчали, оставаясь в той же позе. Присцилле не хотелось говорить, не хотелось даже поднимать веки. Чувство покоя и странного удовлетворения завладело ею. Брендон перебирал пряди ее волос, и это ощущение завораживало, навевало дремоту. Неожиданный вопрос вернул Присциллу к реальности.

— Может… обсудим наше венчание?

— Венчание? — Она приподнялась и посмотрела ему в лицо. — Странно, я совсем не думала об этом… нет, правда! Наверное, просто не решалась думать о венчании, не верила, что такое возможно.