В огне

Рядом с политруком лежал раненый солдат, накрытый по грудь окровавленным одеялом. Он был очень плох. Около него сидела женщина; в одной руке она держала шприц, в другой — блестящее металлическое блюдце с разноцветными ампулами.

Подойдя поближе, Суан узнал Лить. При виде комиссара Тхань привстал. Суан хотел заговорить с ним, но, бросив взгляд на солдата, промолчал и опустился на циновку.

Лицо солдата, по-мальчишечьи округлое, было прозрачно как воск и с каждой секундой становилось все бледнее. Черная прядь волос, упавшая на лоб, слиплась от пота. Длинные ресницы стали неподвижны, побелевшие губы не шевелились. Жизнь заметна была лишь в слабом подрагивании ноздрей.

Лить не подняла головы. Пальцы ее лежали на запястье раненого, улавливая пульс. Комиссар и политрук ждали, что она скажет.

Снаружи умолкли пушки. Самолеты ушли. Издалека доносился голос Шона:

— Привести в порядок боекомплекты!.. Осмотреть орудия!.. Об окончании доложить!..

В землянке царило молчание. Лить, подняв голову, взглянула на офицеров. В широко раскрытых глазах ее застыли горечь и боль. Она снова нагнулась и, вытерев пот со лба раненого, тихонько окликнула его:

— Ну как, милый… Ты слышишь меня?..

— Дыонг!.. Товарищ Дыонг! — наклонившись, позвал Тхань.

Еле заметно дрогнули ресницы, потом медленно разжались веки…

— Дыонг, ты узнаешь меня? — спросил Тхань.

Раненый чуть пошире открыл глаза, как бы стараясь разглядеть нечто, стоящее прямо перед ним. Губы его шевельнулись, словно он хотел произнести что-то. Он вырвал руку из пальцев Лить, судорожно приподнял и вытянувшись, откинулся назад.

У Тханя покраснели глаза. Здоровой рукой он подтянул край одеяла и прикрыл им лицо солдата. «Дыонг!.. Какой же это Дыонг?!» — думал Суан.

Лить вышла из землянки и позвала женщин с носилками. Тхань решил, что они хотят унести умершего, но Лить сказала:

— Ложитесь, пожалуйста, на носилки! Вас доставят на медпункт. Вероятно, потребуется операция…

Тхань поднялся:

— Я дойду сам. Возьмите лучше тяжелораненых…

— Нет, сами вы не дойдете! — мягко, но решительно возразила Лить. — Ложитесь на носилки.

— Ничего не попишешь, — сказал Суан, — выполняй приказ фельдшера.

Он посторонился, пропуская Тханя в дверях.

— Товарищ комиссар, надо срочно назначить нового политрука.

— Ладно. Ты не волнуйся, погости у «медицины»!..

Тхань лег на носилки и снова обратился к комиссару:

— Да, нужно разыскать рюкзак Дыонга, а то еще пропадет… Отошлите семье… Когда разорвалась бомба, его ранило осколком в живот. Он упал, но тут же встал и бросился к орудию. Первый снаряд, которым рота ответила на бомбы, — это его снаряд…

— Хорошо. Я разыщу рюкзак и сам перешлю родным.

— И еще, надо сегодня же вечером обсудить новую систему огня. Хорошо бы поставить зенитные пулеметы на высоте «сто двадцать», чтобы закрыть путь самолетам.

— Не беспокойся, все будет в порядке… Скажи, пожалуйста, у вас в роте нет другого Дыонга?

— Нет, только один… был…

— Ну, пока… Поправляйся скорее.

Суан обошел расчеты и вернулся на КП роты. Шон разговаривал по телефону со штабом. Рядом стоял Хоа.

— Товарищ Шон, — сказал шофер, — комиссар пришел.

— Алло! Товарищ Мау, вы хотели говорить с комиссаром. Он только что вернулся.

Суан уселся на край окопа и взял трубку.

— Это ты, Мау? Да, говорит Суан… В общем, здесь все в порядке… Как там Фаунг?.. Уже прибыл?.. Ну и отлично. Я сейчас выезжаю к вам. Алло!.. Не понял?.. Так вот, передай в полк, что сегодня я не вернусь… Слушай, Мау, тот план… ну, семидневный, мы должны выполнить за эту ночь!.. Надо мобилизовать все силы!.. Позвони Виену, пусть соберет народ… Всех, кого только сможет… Да нет, задача вполне выполнима… И вот еще что, вызови Туана, политрука «четверки». Пусть перейдет пока сюда вместо Тханя.

Он положил трубку и повернулся к своему шоферу:

— Хоа, у меня к тебе просьба — сходи в третий расчет, найди там вещи рядового Дыонга и отнеси в машину.

— Дыонга! А… какого? — Хоа запнулся и посмотрел на комиссара.

— Да… Того самого. Ну, иди!

«Эх, жаль, опоздало письмо!» — подумал Суан и украдкой вытер глаза.

Опускался вечер. Ребята из интендантской команды на коромыслах притащили из деревни ужин.

Дружинницы уносили последнего раненого. Следом, с сумкой на боку, шла Лить.

— Вы куда, Лить? — окликнул ее Суан.

— На уездный медпункт. Ночью будем отправлять тяжелораненых в город.

— Если хотите, подождите меня немного. Я подвезу вас. Быстрей будете на месте.

— Конечно. Мне с вашей машиной просто везет!

Суан объяснил Шону, с кем из местных властей надо связаться по поводу похорон Дыонга, и напомнил, что завтра утром совещание в штабе группы.

Суан шагал по меже через поле, Лить шла за ним следом. Они молчали. Может быть, потому, что очень спешили, и было им не до разговоров. Но вот шаги за спиной Суана неожиданно затихли. Он оглянулся. Лить сидела на меже спиной к нему и плакала навзрыд, спрятав лицо в ладони. Суан постоял в нерешительности, потом подошел к ней.

— Что с вами, Лить?

— Мне жаль парнишку!.. Так жаль…

VIII