В огонь и в воду

Скоро и почти не уменьшая галопа, они достигли узких ворот, проделанных в толстой стене широкой и не высокой башни. Толстые ворота в два раствора, из дубовых досок, покрытых железом, висели на массивных петлях. Граф стукнул своим кулаком в перчатке по доскам и кликнул сторожа, тяжелые шаги которого скоро раздались под сводом. Он назвал себя; ключ повернулся в массивном замке, брусья упали с глухим стуком и ворота открылись. Граф бросил золотой в шерстяную шапку сторожа, полу-солдата, полу-привратника, поднявшего им решетку, и проехал дальше.

За стеной он въехал на дозорный путь, шедший вокруг вала, и почти тотчас же стал взбираться по одной из узких, темных и крутых улиц, которые извивались по городу и могли дать довольно верное понятие о том, в каком презрении держало начальство Лектура свои пути сообщения: ни одного фонаря, а рытвины на каждом шагу. Почти в конце этой крутой улицы, граф Гедеон въехал под глубокий свод, проделанный в толстой серой стене, настолько широкий и высокий, что под ним легко было проехать человеку верхом. Тут он сошел с коня.

Если на улице все было темно и молчаливо, то на широком дворе, куда он въехал, все было светло и шумно. Широкие полосы света падали от окон, а за стеклами, в свинцовых переплетах, раздавался смех с веселыми песнями и звоном стаканов.

Граф де Монтестрюк взял кожаные мешки, которые все три всадника держали перед собой в руках, и стал подниматься по винтовой лестнице с остроконечными окнами, пристроенной к одному из фасадов на внутренней стене здания. Видно было, как его ловкая и сильная фигура проходила перед этими освещенными окнами, и он легко всходил по каменным ступеням, как будто ничего и не нес на плечах.

Франц проворно отвел лошадей в сарай, тянувшийся вдоль одной из четырех сторон двора, и щедрой рукой насыпал в колоду овса из стоявшей рядом бочки. Он рад был дать коням эту заслуженную порцию, разнуздавши их и отпустив подпруги, чтоб они могли хорошенько отдохнуть. Джузеппе внимательно смотрел за своим господином, уже поднявшимся на первый этаж. В ту минуту, как он заносил ногу на последнюю ступеньку, он поскользнулся, и один из мешков упал на камни, издавши металлический звук.

– Скверная примета! – проворчал Джузеппе, покачав головой. Но граф уже оправился и вошел в большую комнату, где его встретили радостными криками.

– Наконец-то! вот и он!.. Граф де Монтестрюк!.. за здоровье графа!

Тридцать стаканов наполнились до края и разом осушились.

Граф выпил и свой стакан и вылил на паркет последнюю каплю красного вина.

– Чорт возьми! хоть ты приехал и поздно, но за то не с пустыми руками! – сказал один из пирующих, погладив рукой туго набитые мешки.

Граф засмеялся, положил их один за другим на стол, который затрещал под ними, и сказал:

– Тут шесть тысяч пистолей, разделенных на шесть ровных частей. Я поклялся, что или удесятерю их, или ни одного не привезу назад, и сдержу слово!

– Славная партия! – сказал один игрок, устремив горящие как уголь глаза на мешки с золотом.

Джузеппе уселся на соломе, рядом со своим товарищем; но прежде чем закрыть глаза, он еще раз посмотрел на красные окна, сверкавшие прямо перед ним. Сова пролетела мимо стекол и задела их крылом. Опять итальянец покачал головой.

– А сегодня еще, пятница! сказал он…

Он приладился получше на соломенном изголовье и, завернувшись в плащ, заснул, положив руку на рукоятку своего кинжала. Франц уже положил между собой и им пистолеты, как человек, который любит предосторожность.

Общество, к которому присоединился граф Гедеон, состояло из двадцати самых отчаянных игроков Арманьяка и из дюжины молоденьких и хорошеньких женщин, которые отлично наживались от обломков наследственных состояний. Они смеялись, показывая свои белые зубки. Одна из самых прелестных, блондинка, с черными глазами, подбежала к столу и, срывая с него скатерть, крикнула серебристым голоском.

– Битва начинается!

И, вынув из кармана колоду карт, она бросила её на блестящий полированный стол.

Другая, с ротиком похожим на гранатовый цветок и с мантильей на плечах, положила рядом с картами кожаный стаканчик, из которого высыпались шесть белых игральных костей.

– А вот вам, господа, для перемены удовольствия, – сказала она, стреляя глазками во все стороны.

Все общество, проходимцы и дворяне, некоторые совсем еще молодые, а другие уж с сединой, уселось вокруг стола. Когда к ним подходил граф Гедеон, одна из красавиц повисла у него на руке и сказала заискивающим голосом:

– Если вы выиграете, а счастье всегда в ладу с доброй славой, вы уделите мне из выигрыша на атласное платье? Ваша милость не останется в убытке.

Другая, еще более развязная, омочила свои розовые губки в стакане и, подавая его графу, сказала ему на ухо:

– Выпейте это вино, которое искрится, как любовь в моих глазах; это принесет вам счастье, а если вы через меня выиграете, то ведь будет же мне жемчужное ожерелье с рубинами? Жемчуг за мои зубы, а рубины – за мои губки.