В океане "Тигрис"

Сказка про Сокотру кончалась. Вы, кто читает сейчас эти строки, не оттолкните мечты, ставшей явью. Не измеряйте синюю птицу канцелярской линейкой. Не предавайте своей Сокотры.

Глава XV

Ha подходе

ОТРЫВКИ

Утром 17 марта стало ясно, что Сокотра — безвозвратно за кормой. Норман оповестил нас об этом и поздравил с успешным развитием эксперимента.

— Успешно развивается твоя погоня за рекордом, — внес я поправку.

Слово за слово — вспыхнула ссора. Норман оправдывался, я нападал. Высказывал то, чего не сказал раньше: отход от острова — чистая авантюра, изменись ветер — были бы на рифах. Причем рисковать продолжаем и теперь — от свидания с Би-би-си отказались, навигационных карт Аденского залива нет — сплошная безответственность.

Погода тихая, небо ясное, тепло.

Герман только что шепнул мне тайком: «Молодец, утер нос американцу». Похвала, от которой нерадостно. Скоро на вахту, а заснуть не могу. Вряд ли стоило лезть на рожон и устраивать публичную потасовку.

С Карло второй день почти не общаюсь.

Дорого ты нам обходишься, Сокотра — «Сайкотра», как назвал тебя сегодня Тур, намекая на английское «Сайно-моджи».

Все путешествия, когда-либо предпринятые людьми, совершались в конечном счете за информацией.

Ветшало золотое руно, стиралась чеканка пиастров и дублонов, исчезали бесследно лунные камни, а повествования оставались: о Сцилле и Харибде, о стране Чипанго, о земле Санникова, и вновь надувались экспедиционные паруса.

История географических открытий буквально пронизана чередой замечательных документов, от «Хождения за три моря» до книги Дарвина с «Бигля», от прощальных строк капитана Скотта до дневников Папанина и Бомбара.

Удивительно их общее свойство: в них всегда сказано больше, чем сказано. Содержательны лексикон, интонация, даже помарки ^[5]. Почерк Гагарина в бортовом журнале «Востока» — самом, кстати, лаконичном из мне известных — говорит о встрече с невесомостью ярче, чем многие и многие фразы.

Вернемся, однако, к заведомо более скромным категориям.

Мартовские заметки судового врача «Тигриса» сравнимы с перечисленными разве что по принципу контраста. Они ужасающе пространны и, мягко говоря, поверхностны. На три четверти состоят из сведений касательно того, кто что съел и кто с кем дежурил.

Но и в них кое-что просматривается между строк.

Во-первых, просматривается, что пишущий, как и его собратья, духовно устал — от качки, от тесноты, от постоянного чувства опасности и монотонности впечатлений.

Во-вторых, из данных заметок явствует, что, утратив желание наблюдать и размышлять, по крайней мере остатков воли пишущий не утратил. Ни дня без строчки — это что-нибудь да значит, не правда ли?

Большая уборка начинается с маленькой.

Тур долго и ожесточенно мыл посуду ^[6], разгреб кухонные тайники и обнаружил кучу грязи, которая скопилась под палубным настилом. Кто там только не ползает! И тараканы, и муравьи, и крошечные мушки. Принялись вдвоем воевать со всей этой живностью, к нам тут же присоединились Рашад, Герман, Карло — сам собою получился дружный аврал. Словно нашли, наконец, чем заняться, и обрадовались.

Надо отметить, что творческая активность экипажа за последнее время снизилась. Кинооператоры и фотографы снимают гораздо меньше, я забросил гомеостат.

Корифена ловила летучую рыбку, рыбке удалось удрать — всеобщая радость.

ОДА ПЕРУ И БУМАГЕ

Из дальнего плавания возвращалась ладья. Фортуна ее покамест баловала, но мало ли что могло еще приключиться, а штормовать на старте или у финиша — не одно и то же.

— Упакуйте ценнейшее, — приказал предусмотрительный кормчий. — Уложите сокровища в водонепроницаемые мешки.

Штурман, кок, лекарь, матросы кинулись исполнять приказ. Осмотрели багаж, выбрали то, с чем никак нельзя расстаться. И оказалось, что у каждого в аварийном тючке одинаковое: отснятая пленка и исписанная тетрадь.

Вот что примечательно: заставив себя сесть за дневник, пишущий не в силах от него оторваться. По трижды, по четырежды в сутки обращается он к тетради. Зачем? Затем, что бумагомаранье — средство отвлечься, ощутить иллюзию деятельности, побеседовать — пусть с самим собой — на родном языке.

Вникать в эти психологические тонкости вам не придется. Экономлю ваше время. Глава, чтением которой вы заняты, соткана из отрывков, объединенных лишь хронологией.

«Что, лекцию читал?» (фэ, выраженное Карло в мой адрес после того, как мы с Норрисом ночью вернулись с мостика). Извинился: «Забыл, что у нас коммунальная квартира», — и подумал, что раньше мы спали крепче и голоса друзей нас не раздражали.

Впрочем, возможно, я вправду слишком возвысил голос. Рассказывал Норрису о «Клубе кинопутешествий» и увлекся.

А Карло к тому же ревнует?

ОТРЫВКИ

Рашад соорудил из сетки гамак, подвесил его между опорами мачты, сверху сделал тент из арабского ситчика, и получилось роскошное место для отдыха. Герман тут же взгромоздил себя в это сооружение, лежал и покуривал, а мы его фотографировали, приговаривая: «Мексиканский миллионер на собственном плоту в Индийском океане».