В океане "Тигрис"

Норрис открыл удобный метод судовождения. Вместо того чтобы следить за компасом, картушка которого имеет солидную инерцию вращения, лучше выбрать ориентир на небе, взять его в створ с какой-либо деталью корпуса или надстроек и править на луну или на звезду.

— Патентуй, Норрис!

— Боюсь, что опоздал. Лет этак тысячи на три бы раньше…

На компас все же взглядывать приходится. Стараемся держать 70°, в надежде подойти прямо к острову Сирри. Остров, по рассказам Карло, крошечный, на нем деревня, будет шанс увидеть, как живут арабы, еще не испорченные цивилизацией. Тур полагает, что провести там денек очень даже неплохо. Отличная черта характера — из любой превратности судьбы уметь извлекать радость.

ХРОНИКА

9.15. Еще черта, весьма мне в Туре приятная: умение отвлекаться. Вот он сидит и вдумчиво строгает какую-то штуку.

— Чем ты занят?

— Хочу сделать доску объявлений, как на «Кон-Тики».

Доска будет выглядеть так: по вертикали, как на шкале градусника, часы вахт, а с боков отверстия. В них вставляются палочки-шипы с именами, их можно тасовать как угодно, и всегда видно, кто, когда и после кого на вахте.

Проходивший мимо Норман сказал: «Только не делай для меня квадратный шип в круглую дырку». Это, оказывается, жаргонная идиома: так говорят в Штатах о человеке, которому не приспособиться к жизни, о недотепе, неприкаянном, хроническом неудачнике.

Век живи — век учись. Теперь знаю, что скажу, вернувшись из плаванья, одному своему приятелю. Он, как обычно, начнет плакаться, а я скажу: «Хватит быть квадратным шипом в круглой дыре».

9.30. Вокруг нас во множестве плавают морские змеи. Они разной величины, пятнистые, похожи на куски веревки. Тур сообщил, что здесь их около сорока видов и контакт с двенадцатью для человека смертелен, противоядия от укуса нет… Но они не агрессивны. Сын Тура был в этих местах, изучал загрязненность моря и рассказывал, что рыбаки, вытаскивая змей заодно с рыбой, запросто выбрасывают их из сетей руками.

БЕДНЯГА КАРЛО

Карло долго охотился на змей с фотокамерой и заснял несколько. Потом уселся на носу и подставил свою больную ногу солнцу, поливая рану морской водой. Я подошел посмотреть — рана почти затянулась. Вот что значит облепиха. Хорошо, что ее в моих запасах еще немножко осталось. С Бахрейна я послал телекс в Москву, друзьям в институт, просил организовать посылочку с облепиховым маслом и мумие, специально для Карло. Посылка нагонит нас где-нибудь впереди, однако надобность в ней, если заживление не замедлится, будет уже не столь велика.

Устремился к Туру, думал — порадую новостью о Карловом здоровье, но попал в ворчливую минуту. Тур на Карло сердит, ибо тот начал день с того, что выбросил за борт две плетеные корзинки для сыра и хлеба.

— У нас сплошной пластик, а корзинки красивые, и я хотел сохранить их на память о путешествии!

— В корзинках было полно насекомых, — вступился за Карло Эйч-Пи.

— Ну и пусть насекомые! — Тур не мог утешиться, было в его огорчении что-то ребячье. И Эйч-Пи заступался по-детски. И совсем как нашкодивший мальчишка, помалкивал Карло. Короче, все бы ссоры на борту были столь же «серьезны», как эта.

ХРОНИКА

10.00. Прохлаждаемся на подветренной завалинке. Тур точит свои деревяшки, Ганс Питер строчит перышком, я — тоже. У остальных занятия не менее кропотливые и уютные.

Сплошные тишь да гладь.

Но погодите, чем занят Асбьерн?

Асбьерн на крыше носовой хижины связывает из бамбуковых полочек каркас. На каркасе будет натянута особая металлизированная ткань, приспособлен мочальный хвост — и над «Тигрисом» взовьется на бечевке летучее сооружение, мишень для радиолокаторных лучей.

Потому что покой наш — предгрозовой и душевная безоблачность — кажущаяся. Потому что с каждого утра мы начинаем ждать ночи, думать о ней с тревогой и готовиться к встрече с ней.

Пойду крепить провизионные ящики, они безобразно разболтались.

ОСТРОВ, ДА НЕ ТОТ

В полдвенадцатого Норман закричал: «Земля!» Все выскочили на палубу, в том числе и я, перемазанный ящичной водоупорной смолой, как черт. Прямо по курсу маячил остров Сирри. Вышли на него точно-преточно. Ай да штурманы!

До острова оставалось еще часа два с половиной пути. На исходе второго часа — я как раз стоял на вахте — дау описала циркуляцию и подошла к нашему борту. И мы увидели в пяти шагах физиономию Рашада, радостную, но и растерянную.

— Произошла ошибка, — переводил Рашад. — Они хотели идти к острову Сир-Абу-Нуайр. А на Сирри они идти не хотят, он принадлежит Ирану, а у них нет иранского флага.

Флага у них нет! За что же, спрашивается, мы боролись? Шли-шли, мучились на крайне неудобном курсе, и пожалуйста!

— Они предлагают свернуть на юг, к материку, — продолжал Рашад. И добавил от себя: — По-моему, это глупо.

Конечно, глупо, нам на юг не надо, мы теперь легко пойдем на северо-восток, прямо к Ормузскому проливу — зачем терять завоеванное с таким трудом преимущество? Поспорили чуть-чуть и порешили, что дау выберет место где-нибудь у пролива, дальше, а сейчас — вперед.

Итак, мы отвернули от острова Сирри.

ХРОНИКА