В океане "Тигрис"

Закрепляем руль в позиции «на поворот», чтобы он обуздывал жгучее желание «Тигриса» свернуть вправо, — откуда это упрямство, не понять, так, видимо, складываются силы, действующие на корпус, парус и надстройки.

Перевязываем — с великими трудами — ножны боковых килей, вспомнив, что по советам саутгемптонских мудрецов они должны быть позади мачты.

А в промежутках — как на любом дрейфующем судне — экипаж благоденствует, капитан бдит и ищет, чем бы команду занять.

ЗАВТРА — ГРЕБЛЯ

Играли с Норманом и Асбьерном в шахматы (двое играли, третий маялся над душой). Подошел Тур, окинул доску хозяйским оком.

— У меня предложение. Оказалось, он придумал нам забаву

похлеще прочих. Если завтра ветра не будет, попробуем грести.

— Что врач по этому поводу думает?

— Врач думает, что это полезно для здоровья и для съемок неплохо, а для остального — ерунда. Помнишь, как мы гребли в Омане? За полтора часа — чуть больше полукилометра. И это в закрытой гавани!

— Ветер мешал.

— Да, на последнем кабельтове, а до того?

— И все-таки, если грести восьмером и подменяться, за день наверняка продвинемся миль на девять-десять.

Представил себе: целый день — «Пошел! Пошел!», — и мне стало грустно. Соседи тоже радости не испытывали. Тур же увлеченно развивал идею. Мол, эта акция имеет также научную ценность, потому что древние шумеры гипотетически гребли.

Я сказал: «Гипотетически они заставляли грести рабов».

Ничего себе открывалась назавтра перспектива…

В сумерках мне показалось — не ручаюсь на сто процентов, — что суровый материалист Карло, отрицающий суеверия, исподтишка постукивает по дереву мачты, колдует, вызывая ветер.

И он его накликал! Задуло ровно и сильно, мы лихо бросились поднимать паруса, и главный, и вспомогательный. Ветер не прекращался до утра и против обыкновения не утих и утром. Герман хлопал себя по животу и подпрыгивал, распевая: «Гребли не будет, гребли не будет!»

ЖЕЛАННЫМ КУРСОМ

Человек, севший в поезд, в первые минуты путешествия с любопытством глядит в окно.

Потом — раньше или позже — он открывает книжку, забирается на полку дремать, заводит знакомства, обследует вагон-ресторан — и даже забывает порой о том, что едет.

Я поймал себя на сходной забывчивости.

Неделя минула, как сплошной солнечный день. Мы возились с парусами и такелажем, купались, играли в гомеостатные игры, делали все описанное на предыдущих страницах — и одновременно мы двигались. То быстрее, то медленнее, рыская, встречая волну скулой, двигались — и притом куда нужно.

Четверо суток назад, проснувшись, я узрел солнце в правом дверном проеме, где ему не полагалось бы быть.

— Мы свернули? — спросил я Тура. — Какой курс?

— Ха, постарайся угадать.

— Неужели норд?

— Норд-ост. Держим 60°.

— Значит, и впрямь — к Инду?

ПЛЫВИ, МОЙ ЧЕЛН!

Океан, наконец, объявил свою волю. Не Мадагаскар, не Африка — долина Инда. Тур сиял и важничал, словно это он сам заставил небесную канцелярию обеспечить нам выгодный маршрут.

В дальнейшем, как не раз упомянуто, ветер капризничал, исчезал, возникал, но одному хранил верность: направлению. Был попутным, им и остался.

Сегодня, 26 января, мы на широте Карачи, в четырех-пяти десятках миль от побережья и идем вдоль него на восток.

Тур послал радиограмму — через Бахрейн в Норвегию — с просьбой получить для нас разрешение на визит в Пакистан. Ответ пришел быстро. Нам дозволяется посетить любой пункт пакистанской территории. Также сообщена сводка погоды: в Аравийском море — ветер северо-восточный, пять — тринадцать метров в секунду, видимость из-за песчаных штормов — одна миля.

Все точно, если не считать того, что в действительности ветер юго-западный, песчаных бурь нет в помине и остров в восьми милях от нас отлично виден.

Остров называется Астола. Теперь уже недалеко и до полуострова Ормара, с городком, который, по справочнику, славен фабрикой переработки акульего мяса. Астола же мал и необитаем, на нем нам смотреть совершенно нечего, как, впрочем, честно говоря, и на Ормаре тоже.

Мы ступим на землю близ устья великого Инда, там, где причаливали некогда камышовые прапращуры «Тигриса», откуда стартовали, возможно, и прародители шумеров, отправляясь заселять и цивилизовать Двуречье.

Далее наш путь продолжится посуху, в глубь материка, к занесенному песками, сенсационно обнаруженному, таинственному, когда-то многолюдному, доарийскому, протоиндийскому… а к чему именно, надеюсь рассказать в следующей главе.

Глава XI

Четыре дня как неделя

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

На заре, труся по палубе в трусиках, я заметил, что вода за бортом как будто изменила цвет, но не осмыслил этого факта, забыл о нем и юркнул в хижину досыпать. Вскоре, однако, услышал, что Карло зовет с мостика: «Детлеф, Детлеф!» — натянул джинсы и вылез снова.

Прямо по курсу чернела огромная гора, слева вздымались скалы, между скалами и горой открывался вход в глубокую бухту.

Переложили руль, стараясь отвернуть в океан, но парус хлопал и грозил выйти из-под контроля.

Поставили боковые кили — словно выпустили, торопя вираж, закрылки.