В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

Москва кишит народом и машинами. Непривычно после пустынных улиц Донбасса, после руин Углегорска и Дебальцево видеть переполненные людом улицы. Детишки радуют глаз своим обилием и весёлым детским нравом. У нас там их очень мало — родители повывозили их, чаще всего в Россию, спасая их от ужасов войны. Те же, которые остались, быстро повзрослели, часто серьёзны и степенны не по возрасту, и это царапает сердца состраданием. Половодье дорогих лимузинов переполняет улицы — но, как пошутил один из ополченцев, «в Ростове машин всё равно больше, ведь туда выехали весь Донецк и Луганск». Может быть, пошутил, а быть может — точно отметил, как знать… Вообще после почти года войны ТАМ здесь много непривычного. Непривычны круглый день работающие магазины, обилие общественного транспорта, отсутствие следов артобстрелов и разрушений, многолюдье гражданских при полном отсутствии знакомых подтянутых фигур в «горках» и «флоре». Привычны только флаги России везде. И в этом — главный символ, главный смысл происходящего. Руины мы отстроим. Уехавшие вернутся и наполнят гомоном голосов и звуками честного труда улицы наших городов. Те, кто остался и защитил Родину, снимут униформу и превратятся в скромных, незаметных «гражданских». Но Россия останется здесь навсегда: мы и есть Россия, мы и есть часть великого русского народа, которая вернулась в лоно Руси-матушки…

Великолепие иномарок и дамских нарядов, чистота древних улиц и площадей, в которых под глянцем ультрасовременной отделки и новых технологий застыла величественная красота древней истории — вплоть до пожара при Наполеоне. Москва, как красавица, приобретшая опыт зрелости, но сохранившая юношеское очарование и радость жизни, как птица-феникс, воспрянувшая из морока разрушения государственности и распада страны в девяностые, вновь сияет великолепием и силой, радует глаз и наполняет сердце щемящим чувством сопричастности к славе предков и величию дел наших современников, единству великого народа, равного которому нет более на Земле. Раскинувшего свои владения на одиннадцать часовых поясов. Через мракобесные потуги заокеанских кукловодов и слепое бешенство их здешних марионеток, вновь собирающего воедино свои земли — не столько войной, сколько примером иной, правильной жизни. Подающего всему прочему миру, знойной Латинской Америке и загадочному Востоку, пылким пустыням Востока Ближнего и истомлённой междоусобными распрями Африке пример этой самой жизни. Когда деньги не мерило всего, и есть ценности гораздо выше их. Когда нация трудится как один человек не для того, чтобы общими усилиями, экономической войной, диверсиями и политическими подлостями ввергнуть другие нации в пучину разора и взаимного истребления, а для того, чтобы у других наций были атомные реакторы и орбитальные станции. Когда оружие не убивает женщин, детей и стариков в других странах, а защищает их. Стальные кровожадные стервятники, палубные истребители US NAVY напрасно исходят жаждой крови и разрушения на громоздких палубах авианосных группировок — небо слабых и беззащитных стран закрыто от слепой безумной ярости их, сатанистов, твердью русских ракет и твердью молитв русских святых подвижников.

Красная площадь, сердце и твердыня русского духа. Как хотелось пройти по её брусчатке — после столь долгой разлуки! К сожалению, вход на неё закрыт и обнесён передвижными ограждениями. Строгая и потрясающе желанная в своей удобной форме, рядом высится девушка-полицейская: со спортивной фигурой, налитой силой, однако не на жилисто-юношеский манер, а напротив — сияющая зрелой, чувственной красотой, манящая женственными округлостями тяжёлых форм. Жаль, что на площадь нельзя пройти. Но жаль чуть-чуть. По-настоящему жаль в бою, когда, например, патроны заканчиваются. Вот это — ЖАЛЬ так ЖАЛЬ! После таких впечатлений мелкие происшествия типа закрытой к просмотру площади не могут даже заметно удивить. Воистину «кто в армии служил, тот в цирке не смеётся».

Знаменитый мост возле Красной площади. Тут отправили на Божий Суд, в иное измерение Немцова. Большие охапки цветов, как маленькие неряшливые стога сена, лежат долгим рядом на перилах моста. Увиденное неприятно кольнуло в сердце. Когда на Донбассе твари-каратели закошмарят с артиллерии очередной дом, и на асфальте яркими маками расцветают капли крови гражданских, в том числе детей, вся эта прекраснодушная интеллигентщина не спешит принести цветы и соболезнования, тем более — средствами, лекарствами, гуманитаркой, делом помочь пострадавшим. Невинные дети и немощные старики, инвалиды и беременные женщины — для них это не люди, не те, кто заслуживает сострадания. Для них достоин памяти и сочувствия лишь тот, кто всю свою жизнь посвятил разрушению своей страны, работе против своего народа, на его заокеанских врагов. У нас на Украине вовремя, вот так же, не грохнули своих собственных уродов — медузу-горгону Тимошенко, кролика-переростка Яценюка и целую кучу других. И теперь кровь невинного населения льётся потоком, и целые города исчезают с карт под ураганным огнём артиллерии.