В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

Тяжело передать те чувства, которые я испытывала, глядя в окно. Это — моя Родина. Мой Донбасс. Многострадальный и героический. По всему пути от границы к Донецку следы прошедших боев. Разрушенные дома, воронки и растерзанные деревья. Но жизнь продолжается — рождаются детки, отстраиваются дома. Ремонтируют дороги.

Макеевка, Мотель, очень памятные для нас с Юрой места. Там нас прятали друзья после того, как чуть не убили по доносу еще год назад, когда все только начиналось на ОГА.

Наконец приехали. Подразделение расположено в центре города. Условия расквартирования очень хорошие. Нам выделили жилье и место под медпункт. Очень приятной и волнующей была встреча с бойцами, которых мы видели еще в Москве. Обнимались и радовались друг другу, как родные. Познакомились с командиром. Цепкий внимательный взгляд стального цвета глаз. Вскользь упомянуты общие знакомые и места, памятные для обоих. Заметные следы контузий у командира говорят о том, что человек действительно воевал, а не сидел в штабе. Все бойцы бывалые и обстрелянные. При первом разговоре с командиром сразу же оговорили свою позицию — мы приехали работать вместе с ребятами, а не сидеть в расположении и раздавать таблетки. Лечить ребят тоже нужно, но мы военные медики и пользы от нас будет больше на выходах с бойцами. Командир удивился, сначала упирался, но потом мы пришли к взаимопониманию. А пока наша основная задача — обучать личный состав и налаживать взаимоотношения с гражданской медициной. Организация доставки медикаментов и гуманитарки.

На следующий день после приезда посетили Первый Военный Госпиталь. О его бедственном положении знали не понаслышке. С Ольгой Долгошапко знакомы лично и поэтому близко к сердцу принимаем их проблемы. Достаточно сказать, что прошлым летом и осенью не проходило дня, чтобы мы не посещали госпиталь. Или привозили раненых и навещали их, или привозили медикаменты, получали необходимое для нашего медпункта. Практически всех сотрудников знали. Каково же было наше удивление и огорчение, когда приехав туда, мы почти не увидели знакомых лиц. На втором этаже две молоденькие медсестрички. Помню их еще с прошлого года. Когда я там лежала, они мне ставили капельницы и делали уколы. В холле и на балконе сидят раненые ребята. Кто без руки, кто без ноги. Прошел мимо боец, я посмотрела ему вслед и похолодела — вся спина сплошной шрам. Кожа только-только начала светлеть. Скорее всего танкист. Выздоравливай, братик. Приехала Ольга Николаевна. Идем в ординаторскую. Меня не покидает чувство какой-то неправильности происходящего. Вспоминаю то же время в прошлом году. По коридорам бегали толпы медиков — врачей, медсестричек. Много было просто волонтеров — убирали, помогали ухаживать за тяжелыми ранеными. Даже в периоды самых напряжённых боев атмосфера не была такой тяжелой и грустной, как сейчас. Пришел и.о. главного врача госпиталя. Знакомимся. Зовут Владимир. Сразу по форме одежды, выправке, манере поведения видно, что боевой мужик. Из тех медиков, которые и пострелять, и зашить сумеют. Причем пострелять любят больше. На стене висит фото Константина Сергеевича. В траурной рамке. Об этом боевом докторе я уже писала выше. Мне посчастливилось быть с ним рядом в бою за аэропорт. Позже он погиб в Никишино. Все думали, что от пули снайпера. Но буквально пару месяцев назад со мной в соцсетях связался знакомый боец. Слово за слово, оказалось, он тоже знал Костю, воевал с ним вместе. Он рассказал страшную историю. Оказывается, убил его не снайпер. Вот что мне сказал мой знакомый боец: «Это не снайпер был. Я Костю сам вывозил. В него стреляли свои. Стреляли в упор. Когда я к нему подбежал, у него на свитере были следы пороха!» Кому помешал этот человек, врач от Бога, спасший не одну жизнь?! Так же, как и мы, не давал кому-то украсть медикаменты? Или не дававший загнать ребят на убой в очередную мясорубку?

Очень многие вопросы, боюсь, останутся без ответа. Но есть Высший Суд, на котором с каждого спросят.