В окопах Сталинграда

И вот Ильин получил свое первое задание. К двум ноль-ноль его рота должна захватить сопку. Его рота. Даже как-то странно звучит — рота Ильина. Ему к этому так же трудно было привыкнуть, как и к тому, что солдаты ему козыряют и стоят перед ним навытяжку. Кстати, тут тоже была заслуга Сергеева, который неукоснительно требовал этого от бойцов, особенно по отношению к командиру роты. А командир только смущался и первое время тоже вытягивался перед бойцами, как они перед ним.

Так вот, к двум ноль-ноль высота 103,2 должна быть взята.

7

Ильин шел по лесу от комбата к себе, и в голове его неотвязно вертелось:

Итак, начинается песня о ветре,
О ветре, обутом в солдатские гетры,
О гетрах, идущих дорогой войны,
О войнах, которым стихи не нужны…

Он не помнил, откуда это и чье это и как оно ему в голову попало, — стихов он не любил и знал их мало, — но вот лезут навязчиво строчки, и никак нельзя от них избавиться.

Где-то совсем недалеко, справа, мигнул красный огонек цигарки, и невидимый в темноте часовой обругал курившего, тот что-то пробурчал в ответ и повернулся, очевидно, на другой бок — огонек погас.

Ильин на кого-то наткнулся.

— Кого ищете, товарищ лейтенант?

— Сергеева или Жмачука. Не знаете, где они?

— Так Жмачук же дежурный сегодня. По батальону, — ответил голос снизу. — Его тут нет.

— А Сергеев?

— Сергеев? — Боец сел на корточки. — Во-он, видите, дуб здоровый. Если присмотреться, видно. С развилкой. Так от него шагов двадцать правее. Только у них малярия опять. С вечера еще затрясло.

— У кого, у Сергеева?

— Ага…

— Вот черт — Жмачука нет, Сергеев болен. А Вовк где?

— Там же, у дуба. Палатка там у них. Позвать, что ли?

— Нет-нет, не надо. Я сам.

— А то я мигом.

— Спасибо, не надо.

Вовка пришлось долго трясти, пока он не проснулся.

— Ну чего? — Он приподнялся на локте и приблизил свое лицо к лицу Ильина. — Это кто? Это вы, товарищ лейтенант?

— Я, я. Подымайтесь.

— А что?

— На задание надо идти.

— На какое еще задание? — В голосе Вовка не слышалось ни малейшего азарта.

— Сейчас узнаете. Вставайте.

Вовк ворча стал искать сапоги.

— Тюлька! — заорал он на весь лес. — Куда ты сапоги дел, чертова голова?

Никто не ответил, и Вовк опять стал шарить вокруг себя.

— А о каком это задании вы говорите, товарищ лейтенант? — раздался вдруг слева голос Сергеева.

— Спите, спите, Сергеев. Я не к вам.

— А какое задание?

— Я не к вам, я к Вовку. Вергасов приказал высоту одну тут захватить. Вот и…

Сергеев сразу сел:

— Какую? 103,2?

— 103,2.

— Сейчас мы ее возьмем. Одну минуточку. — Сергеев оперся о плечо Ильина и встал. Даже сквозь гимнастерку чувствовалось, что рука у него горячая.

— Слушайте, у вас же это самое, куда вам, — запротестовал Ильин.

— А у вас — первое задание, — шепотом в самое ухо сказал Сергеев, и на Ильина пахнуло жаром. — Что важнее? А? Вовк все равно до утра сапоги искать будет.

Высота 103,2 находилась в полукилометре от занимаемой батальоном рощи. Попасть на нее можно было или прямо, перейдя дорогу, по равнине, или же слева, по так называемому Г-образному оврагу. Решили, что один взвод ударит в лоб, другой из оврага. Сергеев настаивал, чтобы удар прямо поручили ему, но Ильин заупрямился. Он считал, что по оврагу идти менее опасно, и ему было неловко посылать на более трудный участок Сергеева. Тому пришлось подчиниться.

В обороне остался взвод Вовка. Ильин взял солдат Жмачука, Сергеев пошел со своими.

Было около часу, когда оба отряда двинулись к высотке. Темень стояла адова. Небо с вечера затянуло тучами. Ильин к тому же был близорук, поэтому старался держаться Кошубарова, сержанта из взвода Жмачука, хвалившегося, что видит ночью как кошка. И действительно, он полз так быстро и уверенно, как будто по крайней мере раз десять здесь ползал и знает каждую кочку.

Ильин запыхался, с трудом поспевая за Кошубаровым, и все боялся, что солдаты потеряют направление или отстанут. Но солдаты не терялись и не отставали. Во время небольших передышек — пятьсот метров, да еще в темноте, в один прием не проползешь — Ильин слышал, как рядом с ним кто-то дышал, отряхивался, тихо сплевывал. Потом почудилось, что они не туда поползли, что высота осталась где-то значительно левее, что Сергеев давно сидит на исходной и нервничает и не может понять, что же случилось, в конце концов. Условлено было начать бросок без всякого сигнала ровно в час сорок пять, но в последнюю минуту Ильин забыл поменяться с Кошубаровым часами (у того были светящиеся), и сейчас ему казалось, что положенный срок прошел и что ползут они никак не меньше часа.

Кошубаров неожиданно остановился и, когда Ильин к нему подполз, вытянул руку вперед:

— Видите?

Ильин напряг зрение, но ничего не увидел.

— Высотка, — задышал ему в ухо сержант. — Метров полтораста осталось.

Ильин опять посмотрел, сощурил даже глаза, но так ничего и не увидел.