В оковах босса мафии

Кроме Елены и Лукаса, Винсент, Данте и я — единственные, кому сходит с рук дразнить Доминика. Для остальных жителей темного преступного мира он — бессердечный, безжалостный монстр. Но для нас он — большой мягкотелый человек, который стал таким, каким должен был стать, чтобы защитить свою семью.

Смерть родителей тяжело ударила по нам всем троим. Винсент стал бунтарем. Он всегда был таким, но стало только хуже. Я стал более отдаленным и отстраненным, а Доминик… ему пришлось оставить все позади и занять трон Коза Ностра, несмотря на то что он не был к этому готов. Он никогда не показывает этого, но я чувствую, что он все еще страдает от этого. Это видно по тому, как он избегает говорить о них. Мы думали, что избавление от Кирилла и Петерсона улучшит ситуацию, но этого не произошло.

— Как дела в Адской кухне? — Спрашивает он, расстегивая пуговицу на жилете.

— Так себе, если не считать 100 тысяч, которые украл у нас этот сукин сын. — Мои мысли возвращаются к Джейн, и по позвоночнику пробегают разряды. Я не из тех, кто легко запоминает женские лица, но ее лицо уже засело у меня в голове.

Невозможно забыть эти зеленые глаза и черные волосы.

— Ты что-то не договариваешь? — Спрашивает Доминик, поднимая брови.

Я делаю последний глоток виски, прежде чем поставить стакан на журнальный столик перед собой.

— В клуб наведались копы. Очевидно, в десяти кварталах отсюда произошло убийство в жилом доме, и неизвестный позвонил им и сообщил, что оружие, найденное на месте преступления, принадлежит нам.

Он потирает висок — признак того, что новости оказались ближе к дому, чем ему хотелось бы.

— Черт возьми, Маркус. Что, черт возьми, произошло?

Я беззаботно пожимаю плечами, скрывая беспокойство, подтачивающее грани моего самообладания.

— Я не знаю подробностей. Они просто появились, допросили меня и ушли. Это бардак.

Глаза Доминика сужаются на мгновение, затем он вздыхает и сжимает подлокотник дивана из черной кожи.

— Мы не можем позволить себе лишнего внимания со стороны копов. Мы должны выяснить, кто за этим стоит, и закрыть им рот.

В его словах звучит знакомая неотложность. Но мои мысли заняты не только семейным бизнесом, что очень необычно… они постоянно возвращаются к Джейн.

Мне кажется, она очаровала меня, и не только своей красотой, но и свирепостью. Я никогда не встречал такой напористой женщины, как она. Такую, которая могла бы смотреть мне в глаза, не дрожать, и не хотеть опуститься и пососать мой член.

Признаться, она меня забавляет, но я не могу позволить себе отвлечься на нее. Она полицейский, который расследует дела моей семьи. Она может задерживаться здесь, чтобы что-то от меня получить. Если подумать, то я могу потереться рядом с ней и, если повезет, помешать ее расследованию и заставить ее согреть мою постель.

— Может, мы смотрим на это не с той стороны, — говорю я, скорее себе, чем Доминику. — Что, если это как-то связано с пропавшей год назад партией?

Прошло ровно двенадцать месяцев с тех пор, как мы убили Кирилла и Петерсона. Алексей так и не смог найти пропавший груз, а последние слова Петерсона засели у меня в голове как клей.

Мой брат настаивает, что это просто слова человека, боящегося смерти, но что, если за этим стоит кто-то другой? Что, если тот же человек пытается убрать нас, настучав копам на наш нелегальный бизнес?

Взгляд Доминика заострился, уловив отблеск подозрения.

— К чему ты клонишь?

Я наклоняюсь вперед, опираясь локтями на колени.

— Я слышал от одного из парней в клубе, что детектив, Джейн Салливан, вынюхивала все еще до вечера пятницы. Не думаю, что дело только в пистолете, найденном на месте преступления. Возможно, это чей-то способ послать сообщение. Они хотят расшевелить нас, заставить оступиться.

Челюсть Доминика сжалась, выражение лица стало еще более мрачным.

— И как ты предлагаешь поступить в этой ситуации?

Я обдумываю вопрос, мои пальцы ритмично постукивают по стакану на столе.

— Кто бы это ни был, они прячутся в тени, поэтому я подозреваю, что они трусы и не могут взять нас в лоб. Нам нужно опередить их, выяснить, кто они такие.

— А детектив?

Моя грудь напряглась, и я с трудом сглотнул.

— Если она представляет угрозу, мы устраним ее. Если нет, используем информацию, которую я смогу получить от нее, в наших интересах.

Он молча смотрит на меня, удивляясь, что я предлагаю причинить вред женщине, хотя это противоречит нашему кодексу чести, как созданных мужчин мафии.

— Она женщина.

Но в этом и заключается разница между мной и моим братом. Несмотря на свою жестокость и темперамент, он все же отчасти человек. С другой стороны, я более практичен. Я никогда не обижу женщину, если только она не встанет у меня на пути. Мелкие эмоции — не мой конек. Безопасность моей семьи — вот мой приоритет.

— Нет, если она встанет у меня на пути.

— Ты играешь с огнем, Маркус. Будь осторожен, чтобы не обжечься.

Я криво улыбаюсь, признавая правду в его словах.

— Когда это я боялся огня или обжечься?

В комнате на мгновение воцаряется тишина, единственным звук, который проникает — отдаленный гул городской жизни за стенами особняка Доминика.