В оковах льда

—  Ты была на четвертом уровне. — Его глаза пугают. Опять же, это — Риодан. Его глаза всегда пугают.

— Что за четвертый уровень? — невинно спрашиваю я, но он ни на йоту не покупается. Четвертый уровень — это как что-то из серии порнофильмов. Я знаю. Немало из них пересмотрела до недавнего времени, пока некто, кто ни на малюсенькую унцию не имел права читать мне нотации, стал делать вид, что заботится обо мне — это я о ТП. Глупо думать, что только потому, что кто-то отчитывает тебя — он беспокоится о том, как ты растешь и кем ты становишься.

Он улыбается. Ненавижу его улыбку.

— Детка, ты играешь со смертью.

— Сначала догони.

Мы оба знаем, что это пустая бравада. Он в два счета догонит меня.

Он сверлит меня взглядом. Я не могу отвести глаза и чувствую, как он роется и просеивает все, что отражается на моей сетчатке, сканирует все, что я видела. Проходят долгие секунды. Я задираю подбородок, засовываю руку в карман джинсов и выпячиваю бедро. Я стою с «мне-на-все-насрать» видом, вся такая нахальная и скучающая. Если до него не доходит то, что написано на моем лице.

— Я почувствовал легкий ветерок в приватной части моего клуба на прошлой неделе, — говорит он, наконец. — Словно кто-то быстро промчался мимо. Я подумал, что это Фэйд, по какой-то причине пожелавший остаться незамеченным — но это не так. Это была ты. Не круто, Дэни. Совсем не круто. Говоря твоим языком, я достаточно врубаюсь, чтобы вникнуть, что тяжелый рок сносит башню подросткам вплоть до суицида.

Я закатываю глаза:

— Ой, чувак, пожалуйста, не пытайся бакланить, как я. А то мои уши того и гляди свернутся в трубочку. — Я ослепляю его самоуверенной, на сто Мегаватт, улыбкой. — Это не моя вина, что ты не способен меня уловить, когда я прохожу мимо. И что не так со всей этой подростковой байдой? Я знаю, сколько мне лет. Тебе стоит напомнить? И вообще, какого хрена ты продолжаешь упоминать мой возраст как какое-то оскорбление? Это не так, знаешь ли. Четырнадцать — и я на вершине мира.

В следующее мгновение я понимаю, что он вторгся в мое личное пространство, просто поглотив его собой. Едва оставляя мне место вздохнуть. Меня это ну никак не устраивает.

Я невидимкой пробираюсь в обход него.

Ну, по крайней мере, пытаюсь.

Это катастрофа, я всем телом врезаюсь в него, стукаясь лбом об его подбородок. Не  так, чтобы очень уж больно. Удар об него в режиме стоп-кадра, вообще-то, должен был бы размозжить мою головешку, а не ощущаться так, словно я споткнулась.

Я отталкиваюсь от него в Мега-реверсе.

Мне не удается отодвинуться даже на пару крохотных шажков. Даже на вытянутую руку.

Какого черта?

Я до того обескуражена неудачей, что стою там, как полная идиотка. До этого момента я даже не была уверена, как правильно пишется слово на букву П, но сейчас со мной произошло именно это. Полный П, с большой, жирной буквы.

Он хватает меня за плечи и начинает притягивать к себе. Не знаю, о чем он думал и зачем это делал, но мне, никоим образом не улыбалось стать хоть чуточку ближе к нему. Я взрываюсь, как Дэни-граната — кулаки, зубы и все десять приемов из серии тебе-не-поздоровится-если-Дэни-граната-сорвет-чеку.

По крайней мере, пытаюсь.

Но первый же удар кулаком остановлен прежде, чем я сама это осознаю, и до меня доходит катастрофическая новость: чувак не будет колебаться и не упустит ни единой возможности, чтобы воспользоваться моей слабостью против меня же самой.

Что, со мной, черт возьми?

Это столкновение с ним сотворило что-то со мной? Сломало меня?

Суперскорость — исчезла.

Суперсила — исчезла.

Я слаба, как Джо и… эй! Застряла в лапах Риодана. Очень близко. Словно мы собираемся танцевать медляк… или делать «чмоки-чмоки».

— Чувак, ты ко мне клеишься что ли? Отвали!

Он смотрит на меня. В его глазах я могу видеть мыслительный процесс. Мне не нравится, когда Риодан о чем-то размышляет, глядя на меня.

— Отбивайся, детка.

Я задираю нос и выпячиваю челюсть в моем фирменном «да имела я тебя» выражении.

— Может это не в моем стиле. Сам говоришь, что это бессмысленно. И сам же все время втираешь мне, какой ты большой и важный хрен.

— Раньше это тебя не останавливало.

— Может, я ноготь не хочу сломать, — беспечно бросаю я, чтобы скрыть, что просто пытаюсь вырваться. И сбежать. Но впервые… ну, за все это время… я… обыч…

Слово застревает, как кость в горле. Я не могу выкашлять его. Не могу проглотить.

Так о'кей. Нет необходимости это озвучивать. Это не правда и никогда ею не станет.

Я никогда не произнесу этого слова. Не в этой реальности. Наверное, я просто забыла, как следует подкрепиться. И произвела в уме краткую инвентаризацию моего расхода топлива за последние несколько часов: одиннадцать протеиновых батончиков, три банки с тунцом, пять банок черной фасоли, семь «сникерсов». Итак, мой рацион немного отстает от нормы, но не настолько, чтобы сжечь весь мой топливный бак. Я снова жму на педаль стоп-кадрового режима.

И не двигаюсь. Сама неподвижность. Да, неподвижность и полнейший шок — это обо мне.