В оковах мрака

Нет, это не имело значения. Конрад по-прежнему ощущал её незримое присутствие. Вчера весь день напролёт моросил дождь, и вампир мог поклясться, что чувствовал, как она… грустила. А поздней ночью он то и дело слышал, как Наоми бродила по коридорам дома. До Конрада отчетливо доносился шелест её призрачного платья и вырывавшиеся время от времени тихие вздохи девушки. Он жадно вдыхал воздух каждый раз, когда Наоми проходила мимо его комнаты, и постепенно научился различать даже самый слабый след присущего ей аромата роз.

Конрад звал её, но безуспешно. В ответ на его зов лишь каждый раз врывался в спальню Николай и обеспокоенно допытывался:

— С кем ты разговариваешь?

Конраду уже начинало казаться, что его психическое расстройство просто обрело новую форму.

«Мне нужно её найти. Хочу, чтобы она была здесь».

Вампира снедало любопытство и мучили множество вопросов. Наоми носила украшения — серьги, бархатку, массивный перстень на указательном пальце — но обручального кольца он не заметил. Если все эти драгоценности принадлежали ей, значит, Наоми была богатой, но, очевидно, не замужем. Однако Конрад сомневался, что девушка происходила из состоятельной семьи. Что-то в её манере держаться выдавало в Наоми человека, которому в прошлом было нечего терять.

«Мог ли заработок танцовщицы быть достаточным, чтобы позволить себе этот дом?»

«Чёрт возьми, при её чувственной привлекательности и абсолютном отсутствии комплексов, она запросто могла бы быть куртизанкой и заработать на этом состояние».

Впрочем, кем бы ни была Наоми при жизни, теперь она мертва. Как он мог так страстно возжелать привидение? Неужели он настолько ненормален? На протяжении минувших дней воображение Конрада то и дело рисовало ему обнажённое тело девушки. Вампир не испытывал физического возбуждения, однако безумно этого хотел.

Он действительно был ненормальным. Не просто сумасшедшим, а ненормальным.

Будь у Конрада хоть немного благоразумия, ему следовало подавить эту всё усугублявшуюся одержимость призрачной женщиной и сосредоточиться на собственных проблемах и плане побега.

На него была объявлена охота. И не дело отвлекаться на воспоминания о том, как призрачная девушка выгибалась навстречу его рукам, жаждущим прикосновения к бледной груди.

С наступлением сумерек последние лучи солнца окрасили дельту в туманные цвета. Мох густым занавесом свисал с ветвей кипарисов, растущих вдоль берега. У самой кромки воды сохранился, хотя и значительно покосившийся, причудливый садовый павильон фолли, стилизованный под руины античного здания.

Несколько десятилетий назад эта небольшая бухта у Эланкура была судоходной, но со временем она настолько заросла водорослями и заилилась, что стала больше походить на болото.

Постепенно плавни обжили самые разные водные обитатели, и теперь болота кишели змеями и аллигаторами. Здесь обосновались также норки и нутрии — эти крупные водоплавающие грызуны частенько резвились среди листьев кувшинок, демонстрируя свои жёлтые зубки.

Это было одно из любимых мест Наоми в поместье. Девушка весь день провела на берегу, сидя на корточках у самой воды и наблюдая, как у головастиков отрастали конечности.

Ничего другого, чем можно было бы себя отвлечь, чтобы не тянуло вернуться в комнату вампира, ей так и не пришло в голову.

«Держись от меня подальше», — предупредил он её.

«Bonne idée», — решила Наоми.

Потому что Конрад её по-настоящему привлекал. Узнав о его героическом прошлом, Наоми невольно смягчилась к вампиру. А вид его обнажённого тела привел девушку в трепет, и теперь её неотвратимо влекло к этому мужчине. Их краткое общение показалось Наоми опьяняющим, и ей безумно хотелось повторения. Это было, словно наркотическая зависимость. Даже воспоминания о грозном рычании вампира на прощанье не могли притупить желание Наоми снова видеть его.

И Наоми отчётливо поняла, что это желание день ото дня будет только усиливаться.

Но что же будет, когда Конрад покинет Эланкур? Если этот сумасшедший, но такой сексуальный вампир исчезнет, она снова останется одна в безлюдном доме, обречённая влачить своё бессмысленное существование, от пустоты которого лишь он сумел её отвлечь.

С её общительным характером для Наоми оказалось невыносимо привыкать к одиночеству загробной жизни и бесконечности однообразных унылых дней, нескончаемой чередой сменявших друг друга. Особенно сокрушительно одиночество обрушивалось на неё, когда очередные жильцы поместья съезжали.

А они всегда съезжали рано или поздно.

Конрад Рос не станет исключением.

И эта мысль приводила Наоми в такое уныние, что она поклялась себе держаться от братьев подальше.

«Лучше мне не привыкать к их присутствию в доме», — решила девушка.

И всё же, всё это время, которое она не приближалась к братьям, ей ежеминутно приходилось бороться с самой собой. На это потребовался весь запас силы воли Наоми, однако в итоге к исходу вечера девушка поняла, что исход этой борьбы предрешён. Она проиграет.