В омут твоих глаз (СИ)

Ярика с Артёмом он заметил сразу, ещё издалека. Мартинов подталкивал качели, на которых

восседал ребёнок.

- Привет! – Антон протянул руку.

- Привет, – Ярик пожал широкую ладонь.

- Папа! – мальчик заёрзал на качелях, которые тут же остановил Тимошин, загребая Артёма на руки.

- Привет, мужик! Соскучился?

- Да.

- Я тоже скучал.

Ярослав отошёл немного в сторону и наблюдал за тем, как Тимошин тискает ребёнка, кружит и

подбрасывает на руках, а мальчик заливисто смеётся и цепляется за шею парня.

Он завидовал этому человеку, но зависть не колола иголками, как часто бывает, она затягивала.

Хотелось дотянуться до Антона, узнать его и понять, что в нём такого особенного, растопившего

сердце ледяного принца.

Мартинов побаивался его. Нет, он не боялся его физического превосходства, тут было другое. В

блондине ощущался такой стержень, который ничем не сломишь, сколько не пытайся. Да, они с

Глебом стоили друг друга, как бы обидно не было признавать это.

- Скажи, - Ярик приблизился, - ведь ты заберёшь его у меня?

Студент поставил ребёнка на землю и обернулся:

- Заберу.

И это прозвучало так спокойно и уверенно, что не оставляло никаких сомнений.

- Я знал это, – Ярослав грустно улыбнулся и поправил растрёпанные вытравленные волосы. –

Сколько у меня времени?

- Не знаю. Не всё зависит от меня.

- А если бы от тебя?

- Тогда не было бы ни секунды.

- Вот как...

- Скажи, зачем ты помогаешь мне, если это причиняет тебе боль?

- А ты бы отпустил его, если бы он любил кого-то другого?

- Я бы не сдался.

- Мы разные, Антон. Я хочу видеть его искреннюю улыбку, а не натянутую маску.

- Глупо.

- Любовь глупа.

- Кто вбил в твою голову всю эту романтическую дурь? – Тимошин присел на корточки рядом с

сыном, увлечённым валяющимися на земле ветками.

- Сам не знаю, – Мартинов пожал плечами.

- Не понимаю я тебя.

- Я и сам себя иногда не понимаю.

- А что будет с тобой потом?

- Когда он оставит меня? А ничего не будет. Я привык любить его на расстоянии.

- Твоё самопожертвование не вызывает ничего, кроме жалости.

- Может быть.

- Тёмка , у тебя же руки ледяные! – Антон сжал маленькие ладошки.

- Ой, загулялись мы, – Ярик засуетился. – Пойдём с нами, кофе выпьешь?

- А Глеб?

- Он раньше одиннадцати не вернётся.

- Пошли.

Тимошину было как-то не по себе, когда они вошли в квартиру. Но, стоило ему вдохнуть полной

грудью запах родных стен, на душе стало тепло и уютно.

Мартинов крутился возле плиты, нацепив фартук.

- Ужинать будешь?

- А что у нас на ужин? – блондин откинулся на спинку стула, чем воспользовался Артём, забравшись и устроившись на его коленях.

- Картошка с грибами. Могу ещё в холодильнике порыться.

- Нет, этого достаточно.

- Я сейчас разогрею, подожди немного.

- Знаешь, у меня такое ощущение, что я пришёл домой, где меня ждёт заботливая жёнушка, – Антон

засмеялся, поглаживая ребёнка по волосам.

- И не надейся, я за тебя не пойду! – Ярослав улыбнулся.

- Ты разбиваешь мне сердце! А я так надеялся, так надеялся! - студент театрально закатил глаза.

- Не видать тебе моих пирожков и задницы!

- Ты ещё и пирожки печёшь? Я требую пересмотра дела!

Мартинов искренне смеялся. В эту минуту Антон не был пугающим, он казался каким-то

домашним. Обычный парень, весёлый, заводной.

Атмосфера стала лёгкой и даже приятной.

Посмотрев на пустующий стул Глеба, Ярик подумал о том, что его не хватает для полноты картины.

Только ему самому здесь не место. Он, как лишний кусок в мозаике, примешавшийся из другой

коробки.

- У кого-то картошка горит! – блондин хохотнул над тем, как изменилось выражение лица Ярослава.

- Успел! – парень выключил конфорку и загремел посудой.

- А я думал, что получу на ужин угольки.

- Язва ты!

- Гастрит.

- Что?

- Ничего, – Тимошин прикрыл глаза, вспоминая свои перепалки с Савкиным. Счастливое было

время.

- Вот, – Ярослав подвинул к Антону тарелку и поставил рядом небольшую порцию для Артёма, но

ребёнок позарился на отцовское.

- Как всегда, – первокурсник улыбнулся, объясняя Мартинову поведение мальчика: – Ему так

больше нравится.

В итоге, они умяли обе порции, пока Ярик вяло ковырялся вилкой в своей.

- Чай?

- Кофе.

- Хорошо, – собрав пустую посуду, белобрысый поставил на плиту чайник и полез в шкаф, доставая

оттуда банку растворимой бурды.

- Ой, я сам сварю, – Тимошин поморщился и, ссадив Артёма с колен, поднялся. - Не люблю эту

дрянь.

- Ладно, – Ярослав устроился на стуле, поджав одну ногу под себя, и с интересом наблюдал за тем, как блондин достаёт ручную кофемолку и, найдя зёрна, перемалывает их.

Ссыпав порошок в турку и залив водой, Антон встал у плиты, чтобы не проворонить свой бодрящий

напиток.

- Ловко ты.

- Это всё, что я умею, – студент обернулся, смеясь. - Могу ещё яичницей отравить.

- Как же вы питались?

- Глеб готовил.

- Он редко делает это, – Мартинов снова помрачнел.

- Эй, - Тимошин подошёл к парню и неуверенно провёл ладонью по его волосам, - реши, чего ты

всё-таки хочешь.

Вздрогнув от прикосновения, Ярик замялся, но быстро собрал себя в кучу и выдавил:

- Я решил. Тем более я понимаю, что не соперник тебе.

- Когда ты так говоришь, я себя свиньёй чувствую.

- Извини.

- Проехали, – блондин вернулся к плите. – Я никогда не пойму тебя.