В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

В тот же день английский посланник Маллет посетил министра иностранных дел Гюнтера и сказал, что английское правительство хотело бы добровольного согласия Швеции на пропуск экспедиционного корпуса. В случае согласия на это, Англия готова дать Швеции гарантии и даже приняла меры, чтобы немедленно выполнить их. Сразу же после английского посланника к министру пришёл французский посланник де Флюри, повторивший как требование, так и заверения своего английского коллеги. Гюнтер доложил об этом Ганссону, а через день вызвал посланников раздельно и объявил им, что шведское правительство не давало и не даёт согласия на пропуск англо-французских войск через территорию Швеции и окажет сопротивление их насильственному вторжению.

Всю первую неделю марта шведские газеты были заняты расписыванием слухов о частых и загадочных встречах Гюнтера с советским полпредом — его всегда и везде называли посланником — и финским посланником, а также английским и французским посланниками. В один день первые страницы всех газет заполнялись слухами о финско-советских мирных переговорах, на другой день они вытеснялись слухами об экспедиционном англо-французском корпусе, готовом двинуться в окружении огромной армады к берегам Скандинавии. Сегодня намекали на возможность скорого заключения мира, завтра — на вероятность немедленной высадки войск союзников и расширения войны.

6 марта финское правительство попросило Стокгольм передать в Москву, что финская делегация готова вылететь в советскую столицу для переговоров о мире. Гюнтер известил об этом посланников Англии и Франции, добавив, что шведское правительство содействует скорейшему окончанию военных действий. Приняв сообщение к сведению, Маллет и де Флюри вновь повторили своё требование пропустить англо-французские войска и опять получили отказ. Тем не менее через три дня английский посланник снова заявился к Гюнтеру и сказал, что финское правительство якобы только что обратилось к Англии с настоятельной просьбой немедленно требовать от Швеции пропуска союзных войск.

Это требование и особенно ссылка на просьбу финского правительства показались министру, как он сам признался несколько позже, докладывая риксдагу, подозрительными. Шведский посланник в Москве Ассарсон только что доложил об успешном ходе финско-советских переговоров, которые вели с советскими руководителями Рюти, Паасикиви и генерал Вальден. Опасаясь, что Таннер, оставшийся в Хельсинки во главе правительства, проявил самоуправство, не поставив шведов в известность, Гюнтер тут же связался с Хельсинки и узнал, что ни Таннер, ни кто-либо другой с такой просьбой к союзникам в последние дни не обращался. Более того, министру намекнули, что подписание мирного договора ожидается в ближайшие часы. Вызвав к себе ещё раз обоих посланников, Гюнтер посоветовал им подождать до утра. А вечером было объявлено, что договор подписан.

Погашение очага войны на Севере Европы было серьёзным ударом для Лондона, Парижа, Нью-Йорка, а также для Берлина и Рима. Хотя послушная герру Гроссману шведская печать бурно негодовала, сам Берлин хранил молчание. Берлинские газеты не опубликовали посланное Гитлеру обращение немцев, живущих в Финляндии, и финнов, награждённых немецкими орденами, прислать Маннергейму помощь во имя «спасения германской культуры на Севере», хотя шведские газеты напечатали его на первых страницах. Верхушка Италии, склонная к вспышкопускательским заявлениям и демагогическим выступлениям, высокопарно осудила заключение мира, а фашистская печать разразилась такой руганью, что кое в чём превзошла даже французскую буржуазную прессу. В Париже оплакивали конец войны в Финляндии, как национальное бедствие. В Лондоне старались опорочить мир с холодным возмущением и презрением.

Причины возмущения и негодования союзников были понятны если не всем, то многим. На второй день после установления мира газета «Нью-Йорк таймс», касаясь действительных намерений Лондона и Парижа, указывала: «По-видимому, англо-французский корпус высадился бы в Нарвике с согласия или без согласия скандинавских правительств. Эти войска оказались бы в непосредственной близости от шведских железорудных месторождений. Предлог для такой интервенции теперь уже находится позади. Однако остаётся фактом, что в течение двух месяцев Англия и Франция обсуждали вопрос о создании северного фронта. Швеция и Норвегия отказались дать разрешение на пропуск этих войск, поскольку это неминуемо превратило бы их территорию в театр военных действий большой войны».