В орбите войны; Записки советского корреспондента за рубежом 1939-1945 годы

Проницательный, опытный, стареющий, но все еще неутомимый Ллойд Джордж, выступавший многократно за скорейшее заключение военного союза против агрессоров, опубликовал в самом конце июля статью в «Санди экспресс», которую начал с вопроса: «Кто же валяет дурака в англо-советских переговорах?» Чтобы ответить на этот вопрос, он воспроизвел почти весь календарь этих переговоров, идущих уже четыре месяца.

15 апреля английское правительство направило свое предложение Москве, и та ответила через два дня. Лондон тянул три недели, чтобы в конце их подтвердить старое предложение. Советское правительство ответило через четыре дня, предложив заключить тройственный союз и предоставив гарантии всем государствам Центральной и Восточной Европы. Лондон опять молчал две недели, затем принял предложение о военном союзе, но воздержался от гарантий прибалтийским государствам. Советское правительство ответило через несколько дней. Лондон решил послать в Москву чиновника форин оффиса для «переговоров» с самым могущественным в военном отношении правительством, помощи которого он искал в моменты крайней нужды. Этот чиновник толкается в Москве свыше месяца, торгуется из-за второстепенных деталей. Между тем Данциг медленно поглощается фашистским удавом. Может быть, этим и объясняется задержка. Эго – продуманная и намеренная задержка, которую Чемберлен намерен использовать, чтобы избежать выполнения своих обязательств (в отношении Польши).

«Почему премьер-министр и Галифакс не отправились немедленно в Москву, как только СССР изъявил согласие заключить военный союз с западными державами для обуздания агрессоров? – поставил вопрос Ллойд Джордж и сам же ответил: – Галифакс посетил Гитлера и Геринга. Чемберлен трижды летал к Гитлеру. Он поехал в Рим, чтобы подарить Муссолини официальное признание завоевания им Абиссинии и сказать, что Англия не станет мешать ему в войне в Испании. Но в более могущественную страну, которая предложила прийти на помощь Англии, они послали только чиновника министерства иностранных дел. Почему? Ответ может быть только один: Чемберлен, Галифакс, Саймон не желают никаких связей с СССР».

Это убеждение Ллойд Джорджа разделялось всей оппозицией в английском парламенте, руководителями и рядовыми членами профсоюзов, прогрессивными кругами Англии, а также Европы и Америки. Соглашаясь с его оценкой, мы воспроизвели, хотя и в общей форме, это мнение в газете-. Наши друзья в Наркоминделе были также убеждены, что «мюнхенцы» намеренно обманывают нас: ведя открытые переговоры с Москвой, они тайно пытаются договориться с Гитлером.

Глава третья

1

В середине лета – оно было а 1939 году на редкость погожим – мною впервые заинтересовались за пределами нашей редакции. Меня вызвал к себе известный многим журналистам М.И. Щербаков и почти слово в слово повторил разговор, который вела со мной прошлой осенью К.Т. Чемыхина. Он дотошно расспросил, где и как овладевал я немецким языком, насколько хорошо знаю английский и чем занимаюсь в «Известиях». В газете уже появлялись мои обзоры иностранной, прежде всего, германской печати, заметки и даже статьи, и я не без гордости сослался на них. Щербаков дал мне анкету, попросив заполнить ее тут же, затем предложил написать автобиографию. Когда я, справившись с поручением, принес ему, он бегло просмотрел написанное и удовлетворенно отложил в сторону. На мой вопрос, зачем потребовалось ему мое жизнеописание, ответил с такой же иронической усмешкой:

– Пригодится.

– Кому и зачем?

Щербаков, вдруг посерьезнев, спросил:

– Видишь, что происходит в мире?

– Вижу, – ответил я. – Судя по всему, скоро начнется война.

– Ну вот, – сказал Щербаков и, взяв папочку с моей анкетой и автобиографией, сунул в ящик стола – А спрашиваешь, кому и зачем.

– А какая связь?… – начал было я, но Щербаков не дал договорить.

– Пока никакой, – ответил он, поняв, что я хотел спросить – Просто нужно знать, кто и для чего годится…

То, что мой вызов к Щербакову как-то связан с грядущей войной, не только удивил, но и встревожил. У меня было небольшое воинское звание – комвзвода, по нынешнему – лейтенант, но Щербаков не имел никакого отношения к военному ведомству. Подумав и погадав, я вскоре отмахнулся от неприятных мыслей, не предполагая, конечно, что все последующие восемь лет моей жизни будут тесно связаны с этой войной.

Вскоре меня пригласили на Тверской бульвар, в ТАСС, где веселый и говорливый заведующий ИНОТАССом Д.Д. Монин, рассыпая шутки и анекдоты, попытался выведать у меня, что я знаю о Германии, чем интересуюсь и насколько владею немецким языком. Под конец, видимо, удовлетворенный проверкой, как бы вскользь спросил, как отнесся бы я к предложению поехать в Германию от ТАСС.

– В фашистскую Германию? – спросил я, будто была еще какая-то иная Германия, и, не ожидая подтверждения, объявил: – В фашистскую Германию не поеду.