В особом эшелоне

А в это время командир взвода успел поймать в перекрестие прицела вторую вспышку выстрела вражеской пушки и послал туда подряд три снаряда. Пушка замолчала. Ощущение одиночества и затерянности на поле боя, которое у него появилось вначале, полностью прошло. В моменты вспышек выстрелов его танковой пушки и освещения ракетами мелькали фигуры пехотинцев, наступавших рядом с танком-тральщиком. Где-то тут же были и полковые саперы. По оживлению, царившему в эфире, Петренко чувствовал за собой уверенную и твердую поступь танков, поддержку пехоты.

Так, прокладывая путь огнем и тралом, «тридцатьчетверка» Петренко к рассвету пересекла трамвайную линию на южной окраине Пущи-Водицы, неподалеку от Детского санатория. Это означало, что для противника дорога из Киева на северо-запад закрыта. Вскоре появился и тральщик Шайхутдинова. За ним подошло четыре линейных танка, попытавшихся с ходу выскочить на Гостомельское шоссе, проходившее в двух километрах западнее. Но, встреченные артиллерийским огнем, они тут же вернулись и укрылись в ближайшем кустарнике. Замаскировал свои машины и Петренко.

Утреннее небо затянуло свинцовыми тучами. Над землей повисла сплошная сетка моросящего дождя. Наблюдение затруднилось. Наша авиация не действовала. Артиллерия тоже пока молчала.

Рядом с тральщиками окапывалось стрелковое подразделение. Петренко узнал, что это один из батальонов 136-й стрелковой дивизии. Батальон также наткнулся на сильный вражеский огонь и теперь закреплялся на достигнутом рубеже.

Петренко подозвал Юшкевича, который в составе саперного отделения сопровождал танки-тральщики.

— Разведай, что там у них впереди.

— Есть, разведать!

— Только не один. Свяжись с разведчиками из батальона.

— Есть!

Спустя четверть часа Юшкевич докладывал:

— Шоссе прикрывает примерно два артдивизиона. У недостроенной железной дороги окапывается немецкая пехота. От Берковца на восток, в сторону Приорки, движется колонна немецких танков.

Вскоре выяснилось, что тральщики вместе со стрелковым батальоном и четырьмя танками оказались изолированными от своих главных сил: противник перерезал пути, которыми они только что сюда вышли.

О продвижении вперед не могло быть и речи. Отход также исключался. Полагая, что главные силы подойдут с минуты на минуту, Петренко не сразу сообщил о возникшей ситуации. А когда донесение поступило на рацию Лукина, оказалось, что командование стрелковой дивизии ничем не могло помочь: все части дивизии были втянуты в тяжелые бон на своих направлениях.

— Вызывай командный пункт шестого танкового! — приказал мне Лукин.

В полосе 6-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии действовали две роты наших тральщиков. И хотя силы корпуса к этому часу включились в бой лишь частично, мы вправе были рассчитывать на их содействие.

— Есть КП! — докладываю подполковнику, передавая микрофон.

— Прошу танковую роту в направлении Детского санатория! — проговорил Лукин, держа указательный палец на топографической карте, развернутой на столе. — Там наши попали в беду! Выручайте!

А тем временем взвод Петренко продолжал сражаться в окружении. Только к вечеру одна из танковых рот 52-й гвардейской танковой бригады сумела пробиться в район Детского санатория. За это время «тридцатьчетверки» Петренко подбили два танка, два бронетранспортера, уничтожили шесть пушек и минометов и до роты вражеской пехоты.

Немалый урон противнику нанесли также оказавшиеся в окружении четыре линейных танка и бойцы стрелкового батальона.

Как позднее было установлено, гитлеровское командование, пытаясь задержать наше наступление, спешно перебросило в район севернее Киева 20-ю моторизованную и 7-ю танковую дивизии. Но эти расчеты были сорваны.

Учитывая, что наступление дивизий 38-й армии застопорилось, командование 1-м Украинским фронтом приняло решение завершить прорыв главной полосы обороны противника вводом в сражение всех сил 3-й гвардейской танковой армии. Предполагалось ошеломить врага ночной атакой большой массы танков.

В 20.00 4 ноября после мощного артналета по вражеским позициям наши танки двинулись вперед. Одновременно вспыхнули фары, завыли установленные на танках сирены. Противник в панике заметался. На него надвигался неотвратимый броневой вал.

Тральщики Петренко первыми устремились к противотанковому рву, пересекавшему Гостомельское шоссе и прикрывавшему северную часть Святошино — хутор Нивки. Но едва двинулись от Пущи-Водицы, как на пути встретился не то высохший ручей, не то овраг. Через него был перекинут небольшой горбатый мостик, оставшийся нетронутым.

Петренко хотел пропустить перед собой по мостику линейные танки. Связался по рации с командирами, а потом просигналил и фонариками. Но танки не пошли.

— Мост может быть заминирован. А мины — это ваша работа, — ответили ему командиры ведомых машин. Им, видимо, было невдомек, что трал не предназначен для разминирования мостов и что с тралом танк тяжелее: мостик может и не выдержать.