В открытое небо (основано на жизни французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери)

– Тебе они не нравятся? Но ведь это мои друзья! Мог бы быть любезнее. Граф и графиня Монлюсон – владельцы сталелитейного производства, самого крупного в регионе, месье Кальмет – прокурор, и ходят слухи, что вскоре станет министром…

– Министром…

– Да! Министром юстиции!

– Знаешь что? Сегодня, пока я ехал сюда, в поезд села женщина, без шляпы, с пятью ребятишками. У нее совершенно точно нет ни титулов, ни производств, но она объясняла очень важные вещи – своим детям, да и мне тоже. Светские люди никогда ничему меня не научили.

– Ты очень нетерпим…

– Да, это правда – я нетерпим! Терпимость мне не нравится! Нет у меня этой легкости, как у твоих друзей, чтобы ко всему на свете относиться как к игре.

– Ты становишься в некотором смысле неприятным…

– Да, я неприятен, это правда! Приятные люди, как этот индюк с эспаньолкой, которые отпускают парочку поверхностных комментариев и считают себя после этого очень умными, выводят меня из себя.

– Тебя все на свете выводит из себя…

– Могла бы выделить этот вечер для нас одних.

– А ты не проявил деликатности и не спросил, занят ли у меня этот вечер или свободен.

– Но ведь я специально приехал из Парижа! Семьсот километров пути, чтобы увидеть тебя.

– Мне очень жаль, что ты проехал столько километров, но вот только я тебя об этом не просила.

Хуже всего то, что Луиза даже не злится, произнося эти слова, как будто в глубине души ей абсолютно все равно, что он сделает или не будет делать. И это раздражает его еще сильнее.

– Полагаю, нам нужно поговорить, не так ли? Ты и я помолвлены или ты уже об этом позабыла среди такого количества званых вечеров для министров?

– Так ты проехал столько километров исключительно для того, чтобы упрекать меня?

И она вновь поднимает на него глаза, эти пронзительные волшебные глаза. И он опускает голову, как делают дети, когда им за что-то выговаривают. Он понимает, что оплошал, дал маху еще раз. Ярость улетучивается, и он весь сдувается, как проколотый воздушный шарик.

– Лулу, прости меня, пожалуйста. Я самый смешной клоун на свете! Мне жаль, так жаль, очень. Я вовсе не хотел показаться дерзким, просто эти месяцы вдали от тебя были сплошным страданием.

Теперь она смотрит на него, и в первый раз за все время их знакомства он видит ее по-настоящему серьезной.

– Ты ничего не знаешь о моем страдании.

– Лулу…

– Наши отношения больше не могут продолжаться.

– Но почему?

– Для тебя никогда не будет ничего совершенного, если оно не точно такое, каким ты его задумал.

– Я изменюсь! Клянусь тебе! Мне будет нравиться все, я буду обожать всех твоих друзей! Я полюблю Пиранделло!

– Этого не может быть.

– Почему? Я же люблю тебя, люблю безумно!

– Это не так.

– Как ты можешь так говорить! Самая последняя клеточка моего тела – и та влюблена в тебя!

– Нет, Тони, ты не влюблен в меня. Ты влюблен в Лулу, которую ты создал в своем воображении. Несколько минут назад, когда я сидела в гостиной, разговаривая с гостями, и не обращала на тебя внимания, я заметила, что ты смотришь на меня с гневом. В тот момент я не была такой, какой бы ты хотел меня видеть. Но ведь я и такой бываю: мне нравится иметь друзей, которые меня развлекают, нравится говорить о театральных премьерах, о моде, об интерьерах…

– Я буду обожать моду! Стану лучшим другом твоих друзей! Сейчас вернусь к ним и у каждого из них попрошу прощения, у каждого лично. Да я им карточные фокусы буду показывать, чтобы повеселить!

– Невозможно…

– Я изменюсь! И никогда не буду злиться, обещаю тебе! Стану идеальным мужем!

И Луиза издает короткий смешок, будто кашляет.

– Все дело в том, что это я не хочу быть идеальной женой… Не могу представить себе ничего более скучного!

Лицо Тони меняется.

– Выйти за меня замуж кажется тебе скучным? – спрашивает он, нахмурившись.

Она вздыхает. И окидывает его взглядом с головы до ног с нескрываемым отвращением.

– Прямо сейчас мне и в самом деле кажется это откровенно скучным.

Тон ее резок, он ранит. Сахар превратился в соль. Золото преобразилось в песок. Он кивает и опускает голову. Магия Лулу превратила его в принца, но волшебство рассеялось, и он снова стал жабой с выпученными глазами, кем всегда и был.

Лулу поворачивается к нему спиной и возвращается в дом, в свой мир сверкающих огней. А где его мир, он уже не знает. В голову приходит мысль, что лучше бы он и в самом деле был жабой, по крайней мере, тогда он мог бы остаться здесь, в пруду, и смотреть, как она гуляет в саду на закате. Но его лужа другая, она соткана из накладных и смертной тоски на фабрике по производству черепицы.

Глава 14. Пальмира (Сирия), 1923 год