В открытом море(изд.1965)-сборник

Как только первые холода сковали фронтовые дороги и покрыли болота хрустким льдом, «морские охотники» получили задание перебросить через залив в тыл к противнику большой отряд автоматчиков. Катерникам надо было спешить. Лед, хотя еще и тонкий, сплошной массой стоял перед Кронштадтом, синел вдоль берегов, окружал форты. Чистая вода начиналась далеко за Толбухиным маяком, почти у Копорской губы.

В сумерки всю группу катеров вывел за кромку льда небольшой ледокол. Он остался дежурить у ближних островов, а «морские охотники» пошли дальше.

Погода выдалась ненастная. Пронизывающий норд-ост гнал мелкий снег, свистя срывал седые верхушки волн и забрасывал брызги на обледенелые палубы.

Катера долго шли во мгле, не видя ни маяков, ни навигационных знаков. Огни были погашены с первых дней войны.

Во втором часу ночи ветер несколько стих. «Морские охотники», обойдя минное поле и минуя шхерные [14]острова, повернули к берегу.

Это была самая глухая часть Финского залива.

Справа в темноте виднелась узкая каменистая коса, поросшая кустарником и редкими сосенками, а километра два влево — обрывистый мыс, за которым чернел лес.

Командир группы старший лейтенант Зубарев решил, что десантников следует высадить на косе.

«Если на берегу есть хоть одна батарея противника, — рассуждал он, — то лучшего места, чем обрывистый мыс, для нее не подыщешь. Значит, в первую очередь я должен опасаться мыса. Подходить буду с правой стороны. И сосны и кустарник спрячут нас от глаз наблюдателей. Но не притаились ли фашисты на косе?..»

Оставив товарищей в затемненной части моря, он приказал промерять глубины и осторожно повел свой катер, держа курс на раздвоенное дерево, росшее в центре каменной гряды. Подойдя к отмели, Зубарев пересадил десантников в резиновые шлюпки. Затем он приказал навести на берег пулеметы и стал наблюдать за переправой автоматчиков.

Шлюпки одна за другой бесшумно подходили к нагромождению валунов. Темные фигуры, прыгая с камня на камень, исчезали в голых кустарниках. Казалось, что сейчас они наткнутся на засаду, что вот-вот затрещат пулеметы, взовьются ракеты, загрохочет артиллерия... Но кругом стояла прежняя тишина.

«Удачно выбрал место, — радуясь, думал старший лейтенант. — Здесь им нетрудно будет уйти в лес. Только бы не открыли себя раньше времени...»

Дождавшись возвращения последней шлюпки, Зубарев прикрыл ладонью ручной фонарик и подал условленный сигнал: дважды мигнул зеленым светом. Это обозначало: «Все идет благополучно, двигаться по тому же курсу».

Видя показавшуюся цепочку катеров, тенями скользивших к косе, старший лейтенант отошел в море и стал наблюдать за берегом.

Минут двадцать кругом было спокойно, только где-то очень далеко время от времени взлетали ракеты, озаряя мертвым светом клочок неба, покрытый клубящимися облаками.

Ветер дул порывами. Волны то налетали с носа, то били в борт, обдавая дрейфующий катер брызгами. Мелкая водяная пыль инеем застывала на бушлатах матросов.

Комендоры, пулеметчики и сигнальщики, сунув озябшие руки в рукава, постукивали одеревеневшими ботинками и в нетерпении поглядывали в сторону каменистой гряды: «Скоро ли там кончат?»

И в это время в стороне шхерных островов сверкнул огонь, похожий на костер, и, осветив заревом полнеба, погас. По заливу прокатился грохот, похожий на гром. Там, видимо, подорвалась сорванная с якоря блуждающая мина.

С мыса мгновенно взвился длинный луч прожектора. Его острый конец, пронизав тьму, уперся в то место, где только что сверкнул огонь, и заметался по задымленным волнам.

«Будет обшаривать весь залив, — подумал старший лейтенант. — Накроет нас и десант. Надо погасить».

— К бою!.. — приказал он. — Взять на прицел прожектор!

Придерживаясь затемненной полосы, Зубарев полным ходом направился к мысу.

Вздрагивающая огненная полоса переметнулась к востоку, задержалась там несколько секунд и, описывая полукруг, заскользила на запад.

«Сейчас она упрется в край косы, пронижет голый кустарник, выхватит из тьмы катера...»

— Огонь! — крикнул Зубарев.

Пулеметный и пушечный залпы разодрали тьму, К мысу понеслись струи трассирующих пуль. На какую-то секунду прожектор погас, но затем опять вспыхнул и ослепил комендоров...

В двух местах с берега начали стрелять пушки. Снаряды падали с недолетом.

«Бьют только по мне, других не видят, — сообразил старший лейтенант. — Приму огонь на себя».

Лавируя и ускользая из слепящей полосы света, Зубарев приказал радисту передать отряду, чтобы катера немедля отходили в море. Сам он умышленно двигался почти параллельно берегу и вел огонь только по прожектору. Но с ходу на крутой волне трудно было в него попасть.

Батареи противника пристрелялись. Пришлось набегать на всплески. Снаряды взвизгивали то впереди, то над головой. Один из них разорвался у кормы. Катер подкинуло и повело в сторону...

— Лево руля!

Но рулевой напрасно вращал штурвал: штуртрос был перебит.

— Перейти на ручное управление! — тотчас же распорядился старший лейтенант.