В ожидании Айвенго

Этери отогнала от себя эти мысли. Инспектор Кригер и старший расчета Поздняков следовали за ней. Ноябрьский вечер был непроглядно темен, она повсюду включала электричество.

– Давайте поднимемся на чердак, – предложил инспектор Кригер. – Вы можете с нами не ходить, мы сами.

– Нет, я тоже хочу посмотреть, – возразила Этери. – Я не буду вам мешать.

– Простите, пожалуйста, а можно спросить? – робея, как школьник, начал по дороге наверх Анатолий Поздняков. – А вы откуда нашего министра знаете?

– Я выставку оформляла к юбилею МЧС, – ответила Этери. – И в Общественном совете состою, имею официальное звание консультанта. У меня и «корочки» есть. Я же специалист по выставкам, а там пожарная безопасность – первое дело. И для людей, и для экспонатов.

– Дом застрахован? – отрывисто спросил Кригер.

– Конечно.

– Вы на нашего старшого не обижайтесь, – вновь вступил в разговор Поздняков. – Он мужик, в общем-то, неплохой, но таких, как вы… не любит.

– А таких, как я, это каких? – насмешливо осведомилась Этери. – Богатых? Приезжих?

– И тех, и тех, – смутился Поздняков.

– Передайте своему старшому, что я родилась в Москве.

– У него жену борсеточники ограбили, гастролеры с юга, вот он и лютует, – примирительно заметил Поздняков.

– Понимаю и сочувствую, но нельзя же винить всех чохом!

– Мы пришли, – строго заговорил Кригер, – включаю запись, прошу посторонние разговоры прекратить.

Этери и Анатолий Поздняков послушно замолкли.

Этери наивно полагала, что огонь уничтожает все на своем пути. Оказалось, что далеко не все.

– Что вы держите на чердаке? – спросил ее Кригер.

– Сезонную одежду и разные запасы. Мелочи по хозяйству.

Она огляделась по сторонам. С сезонной одеждой можно было попрощаться навсегда. Ну и черт с ней, новую купим. Хорошо, что Леван все свое вывез. Совсем недавно они с Валентиной Петровной и Богданой Нерадько, всюду стрелявшей воровскими глазками, паковали его вещи: сам-то Леван, конечно, не снизошел.

Ей тогда вспомнилось, как хоронили дедушку, ее любимого дедушку Александра Георгиевича Элиаву, народного художника. Складывали костюмы, которые он носил еще до войны в Париже (с тех пор ничуть не поправился), его военную форму и китайский прорезиненный плащ «Дружба», в котором он вернулся из лагеря… Сандро Элиава почему-то не захотел расставаться с этим плащом, хранил на память. Все это, кроме формы истребительного авиаполка «Нормандия – Неман», где он служил переводчиком (в ней похоронили), отдали «Армии спасения».

Упаковывая вещи Левана, Этери подумала, что это хуже, чем хоронить.

Пожарные между тем осмотрели чердак и нашли точку возгорания. Точкой возгорания оказался громадный медведь-панда, когда-то подаренный Леваном старшему сыну. Медведь многие годы украшал комнату Сандрика, Этери запихнула его на чердак, чтобы сдать в чистку: он был так огромен, что в домашнюю стиральную машину не влезал. Но тут произошел разрыв с мужем, и она забыла про медведя.

Бедного панду подожгли от зажигалки. Зажигалок у Этери была куча. Она не увлекалась роскошными золотыми изделиями «Картье», «Ронсон» или «Данхилл», считая это пижонством, покупала свои любимые сигариллы «Даннеман» блоками, и продавцы всовывали в пакет разовую зажигалку как сувенир оптовому покупателю. Этери их вечно теряла, забывала, поэтому специально рассовала по всем сумкам, и дома они были раскиданы повсюду.

Одна такая зажигалка, некогда ярко-желтая, а теперь оплавившаяся почти до неузнаваемости, лежала рядом с тем, что осталось от медведя.

– Ваше? – спросил Кригер, аккуратно поднимая зажигалку щипчиками вроде дамского пинцета, только побольше, и пряча ее в герметично закрывающийся полиэтиленовый пакет.

– Возможно, – уклончиво ответила Этери. – Теперь уже не узнать, у меня зажигалок много.

– А это? – Кригер указал на останки кремированного медведя.

– Да.

– Что «да»? – нахмурился он. – Это ваша игрушка?

Ужасно не хотелось признаваться, что это игрушка ее сына, но Этери не смогла солгать.

– Этого медведя мой бывший муж подарил старшему сыну. Я хотела отдать его в чистку, но закрутилась и оставила на чердаке.

– Кто-то, – Кригер выражался очень осторожно, – поджег медведя, открыл чердачное окно – возможно, в обратном порядке – и ушел, не закрыв дверь. Получилась отличная тяга… с одной стороны, а с другой – дымоуловители среагировали быстро, как только повалил дым. Вы обычно держите дверь чердака закрытой?

– И даже запертой, – мрачно подтвердила Этери.

– А ключи где хранятся?

– Нигде, торчат в замке снаружи.

– Позвольте… – Кригер прошел к выходу, заглянул за дверь и увидел торчащий в замке ключ. Он осторожно вынул ключ, держа его за ребро головки, и тоже упаковал в полиэтиленовый пакет. – Я дам вам расписку и ключ верну после экспертизы.

– Не нужно, – отказалась Этери. – Все равно я тут ремонт сделаю, и дверь сменю, и ключ. Не нужно экспертизы, я не хочу, чтобы у моего сына брали отпечатки пальцев.

– Вы подтверждаете, что это он?

– Я еще ничего не знаю, меня не было дома. Позвольте мне с ним поговорить.

– Нельзя, я должен сам. Сколько ему лет?