В ожидании Догго

«Варго» – новый хэчбэк компании… что до компании, об этом можно было только догадываться. Нам не дано было знать, кто из Большой французской тройки придумал новую машину. Предложение участвовать в телерекламе автомобиля поступило от торговой марки через маркетологов. Заказчики хотели, чтобы конкурирующие агентства подошли к теме без предвзятости, сосредоточившись исключительно на достоинствах самого товара. Проблема состояла в том, что все достоинства заключались внутри «Варго» – автомобиля нарочито некрасивого: кургузого, приземистого, совершенно не в духе современного дизайна. Да, он был чрезвычайно экономичным и мог похвастаться множеством всяких устройств в стандартной комплектации, но снаружи производил впечатление какой-то несуразности, нескладного куска металла, предназначенного доставлять пассажиров из точки А в точку Б.

– Ну и кому придет в голову купить его? – спросил Ральф.

– Вот именно, кому? – подхватил Тристан.

– Чудаку, у которого больше денег, чем здравого смысла, – предположила Миган.

За столом совещания нас собралось одиннадцать человек: три творческие группы, Патрик, пара сотрудников, ведущих счета и организующих рекламу (Дамьен и Лотти), плюс Ральф и Тристан. Телевизионный рекламный ролик нового автомобиля стал бы предметом гордости такого маленького агентства, как наше, однако Тристан считал, что нам лучше отойти в сторону. Он не сомневался, что «Варго» обречен – не только с треском провалится, но будет высмеян. Не нужно, чтобы нас с ним ассоциировали.

– Пораженческая чушь, – усмехнулся Ральф. – «БМВ» пятой серии в состоянии продать любой – это все равно что ехать по набитой колее. Попробуйте найти рынок для подобного уродца – именно так зарабатывают долговременную репутацию. Черт возьми, эта машинка будет кормить нас до гробовой доски, если мы подадим ее как надо и выведем в свет.

Послышались нервные смешки, лицо Тристана стало темнее тучи.

– Вот-вот. Ключевое слово здесь «если». Я все же считаю, что «Варго» – палка о двух концах.

– Возражение должным образом зафиксировано, – продолжил Ральф. – А теперь все за работу. И будьте любезны, ответы к среде на почтовой открытке.

Как только совещание закончилось и мы собрались у бильярда в творческом отделе, начались обсуждения того, как Ральф устроил публичную головомойку Тристану. Я даже посочувствовал ему – главным образом из-за Эди. Любой женщине было бы неприятно слушать, что коллеги смакуют подробности того, как поставили на место мужчину, с которым она спит. Позднее, когда мы находились в кабинете одни, Эди заявила, что не нуждается в том, чтобы я защищал Тристана, даже если сама она этого сделать не может. Мне стало обидно за мои отправленные в мусорную корзину добрые намерения.

– Хорошо, скажите, что мне говорить?

– А не лучше ли говорить то, что думаете?

– Вам не нравится слушать то, что я думаю.

Сколько бы я ни уверял Эди, что не осуждаю ее, я осуждал ее. Не по части морали, а по части вкуса.

– Вы видите всего одно лицо.

– А сколько их у него?

– Да пошли вы, Дэн!

Догго, словно почувствовав напряжение, пролаял с дивана, призывая нас к порядку. Мы повернули к нему головы, переглянулись и улыбнулись. Обрадовались поводу прекратить перебранку.

– Надеюсь, вы измените о нем мнение после того, как завтра с ним пообедаете.

Я совсем забыл о предстоящем обеде с Тристаном, пока он не напомнил, сообщив, что заказал столик в новом модном ресторанчике в Ковент-Гардене. Это было внапряг, потому что я вызвался заплатить за обед и не сомневался, что он тоже не забыл об этом.

Столик был лучшим в ресторане – кабинка на двоих в самом центре зала. Перед встречей я специально перечитал главу, которую дал мне Тристан, и у меня не осталось сомнений, что писать он умеет. Слог безукоризненно выверен, чувствовалась легкость пера, но без легковесности, мешающей восприятию важности темы.

Тристан, казалось, искренне радовался похвале и пришел в восторг от предложенного мною подзаголовка: «Контрменеджмент: наука минимизации для максимальных успехов в большом бизнесе».

– Я зациклился на слове «теория», – признался он. – «Наука» емче и ярче.

Еще ему понравились слова «большой бизнес». Тристан считал, что обращается именно к этой аудитории.

Еду не приносили долго, но Тристан не сердился на нашу официантку – понимал, что виновата не она, а кухня. Оказалось, что в университетские годы он успел поработать официантом, и я уже начинал испытывать к нему симпатию и понимать, что́ нашла в нем Эди, когда его прорвало. Он и так не стеснялся в выражениях, но теперь, даже по его меркам, попер напролом:

– Если ты ее трахнешь, я тебя выгоню!

– Что?

– Ты меня услышал. Я об Эди.

– Признаюсь, я никогда не читаю то, что напечатано мелким шрифтом. Данный пункт есть в моем договоре?

– Не старайся. – Тристан напряженно улыбнулся. – Я в курсе, что ты о нас знаешь.

А я знал, что он блефовал. Эди заверила меня, что ничего ему не рассказала.

– Теперь знаю.

– Узнал раньше. Эди на выходных проговорилась. Или ты из нее вытянул. Не важно как. Важно, что я выполню свое обещание.

– Тристан, у меня нет желания переспать с ней.