В ожидании людоедов; Мутное время и виды на будущее

Немногие романтичные простолюдины могут считать, что выбирают на выборах своих «представителей», но остальные-то знают, что выбирают «начальников». Вот и получается, что человек, считающий, что выбирает на выборах «своего представителя», — живёт при народовластии, а его сосед, считающий, что выбирает на выборах «своего правителя», — просто живёт.

Безусловно, «люди власти» в своих интересах всегда вынуждены учитывать интересы простолюдинов, и в этом смысле являются их «представителями». Но «люди власти» ровно настолько удовлетворяют интересы простолюдинов, насколько удовлетворение интересов простолюдинов позволяет властвовать над ними.

В модерных обществах выборы оказались самым эффективным для элит способом легитимации (узаконивания) власти в условиях кризиса традиционных способов легитимации (аристократия, монархия — происхождение, наследование, богоданность-богоизбранность, насилие). А «легитимация власти» — главная проблема любой власти, любых элит. Выборы позволили элитам упорядочить и узаконить внутри себя саму борьбу за власть, превратив её в более или менее мирную публичную конкуренцию за политические посты по прозрачным, конвенциональным и надёжным для элит правилам. Немаловажно и то, что выборы, в сравнении с традиционными способами борьбы за власть, свели к минимуму смертность в элитах, связанную с этой самой борьбой. Кроме того, демократические выборы для элит — это ещё и рекрутинговая процедура: и внутриэлитный институциональный лифт, и способ выявления и отбора перспективных персонажей «из народа». С помощью выборов элиты пополняются, проветриваются и поддерживают внутреннюю динамику.

Парламент, как избранный населением коллегиальный орган, в этой парадигме предстаёт стабильной и удобной для элит переговорной площадкой для согласования и установления общих правил (законов) и для дележа властных полномочий, национальных ресурсов и налоговых поступлений. А бюджет является соответствующим межэлитным соглашением, фиксирующим и легитимирующим этот делёж. В конечном счёте, парламент представляет собой традиционный элитарный «закрытый клуб» с жёстким отбором участников (только депутаты) и безукоризненной иерархией, опирающейся на размер фракций.

Соответственно, многопартийная система — это удобная в условиях модерного общества матрица для структурирования элит, основанная на гибких и рациональных идеологемах, которые на определённом этапе оказались эффективнее устаревших и статичных родовых, этно-территориальных и профессионально-имущественных дифференциаторов правящего класса.

Сама публичность и прозрачность демократических процедур, свобода слова и свобода собраний стали для бесконечно и сурово конкурирующих элит решением извечной «дилеммы заключённого».

Ну и, наконец, выборы, представительство, наличие специальных «для народа» левых партий создают для простолюдинов иллюзию «участия во власти», «своей власти» и тем самым стабилизируют и канализируют естественную протестную активность низов, снижают накал вечного социального противоречия (иллюзия не в том смысле, что выборы и левые партии нереальны, а в том, что смена персонального состава правящей части элиты принципиально ничего не меняет во взаимоотношениях «верхов» и «низов»).

Примерно такую же роль, как миф народовластия, в традиционных обществах играли религии, объединяющие, уравнивающие под своей сенью верхи и низы, бедных и богатых. И это правильно.

Так или иначе демократия для модерных элит — это до филигранности отточенный инструмент самоорганизации для собственного самоуправления и для управления простолюдинами. «Демократия» — это и «структура», и «инфраструктура», и «субкультура» модерных элит (именно «модерных») — их способ социализации в кругу себе подобных и способ адаптации и доминирования в среде простолюдинов. Собственно для этих целей демократия и создавалась, как и любая другая форма правления. В данном случае в условиях модерного общества (именно «модерного»).