В ожидании мира

Поиск пропавшего следовало начинать с верхушки. Уже были отлажены все каналы. Цепочка действия бандитов выглядела так: украл — спрятал — посредник — выкуп — процент влиятельной крыше. И если звенья цепи не нарушались, пропавший мог вернуться домой невредимым. Оправдывались такие действия тем, что «предатели» должны платить откупные, якобы, для семей погибших боевиков. В реальности эти семьи не получали ничего, кроме слез и воспоминаний о погибшем.

Еще до того, как боевики вошли в город, и произошла смена режима, ходили слухи, что в аэропорту Грозного разгрузили большие блоки, аккуратно упакованные в целлофан. В этих блоках были деньги. Деньги, предназначенные для выплат компенсаций за утерянное имущество.

Первое полугодие 1996 года было временем похождений, с целью получения компенсаций. Люди месяцами носились по уцелевшим инстанциям, в поисках всевозможных справок, собирали деньги для того, чтобы внести процент за выплаты. Путались в бюрократических лабиринтах и проклинали коррумпированных работников администраций. Ведь процент надо было вносить заранее! Чтобы получить то, что тебе полагается, ты должен для начала заплатить далеко не маленькую сумму. Ненасытные аферисты сдирали бешеный процент, не предоставляя при этом никаких гарантий. Многие из моих знакомых и близких остались ни с чем, хотя на руках у них были уже готовые, подписанные всеми чиновниками, документы. Как раз в августе должны были начать выдачу денег. Но тут то, «очень во время» произошли кому-то очень выгодные перемены, и деньги народные как в воду канули.

Много говорилось и о том, что и Российского бюджета выделяется огромное количество денег на восстановление Чечни. На деле же никто ничто не восстанавливал, город, как стоял в руинах, так и стоит. Только предприимчивые жители растаскивают уцелевшие кирпичи: кто-то, чтобы отстроить разрушенные жилища, кто-то на продажу.

Бичом этой войны, как впрочем, и других войн, было мародерство. Как гласит пословица: «кому война, кому мать родная». Так вот были и те, кому она казалась матерью. Мародеры выносили из покинутых домов все, что осталось. Снимали даже батареи, котлы, унитазы. Не знаю осуждать таких людей или жалеть. Убеждена в одном, чтобы заниматься этим, надо перешагнуть через какие-то моральные принципы. И если человек сделал это, значит, либо от безысходности, либо от недостатка воспитания. Больше, конечно, было тех, кто никогда не имел понятия об элементарном воспитании. Правило такое: плохо лежит — бери. Чаще всего мародерством занимались военные. И федералы, и боевики, которые «воевали на благо народа», забирали у этого народа все, что можно было забрать. И при этом спорить с ними никто не решался. Так в 1995 году, когда мы находились в Серноводске, бабушка и ее сестра пытались уберечь от солдат наше имущество. Но «защитники отечества» направив на них автоматы, стали сгребать в простынь все, что им понравилось. Телевизор оказался для них слишком громоздким, увезти его не удалось, и чтобы не было обидно, они просто прострелили экран. Также изрядно подпортили оставшееся имущество.

Военные чувствовали себя хозяевами везде. А боевики, в свою очередь, заявляли открытым текстом: мы завоевали город и он принадлежит нам, что хотим, мол, то творим.

Нередко воины били себя в грудь со словами: «мы за вас кровь проливали!» Вот только за кого? За меня? За изможденную женщину, которая в любую погоду стоит на рынке, бегает по организациям, выпрашивая помощь, или разыскивает сына, мужа, брата? За детей, которые забыли, в каком классе они должны учиться? Или может за того немощного старика, который за всю свою жизнь впервые вынужден просить подаяние, потому как пенсию ему не платят, а работать он уже не может.

Полевые командиры, бригадные генералы, которые были очень известны или не известны совсем, возводили особняки. Они скупали целые кварталы, огораживали и строили. Строили высокие длинные заборы, за которые невозможно заглянуть. Наверно хотели огородить себя от бедных соседей. Как грибы росли двух и трех этажные особняки, посреди разрушенного города, тогда как многим жителям этого города нечем было даже застелить крышу. Дома «новых» выглядели вызывающе и дерзко, как, впрочем, и их поведение.

Командиры награждали друг друга орденами за мужество, за честь и достоинство, за героизм. Досадно, что не придумали ордена за терпение, которым бы следовало наградить всех живущих на территории войны и не имеющих к ней никакого отношения.

Наверно «освободители» забыли, за что воевали. Может быть, когда дома были бы построены и все потребности удовлетворены, кто-то вспомнил бы, что хотел независимости для народа, хотел построить суверенное государство и обеспечить счастливое будущее, но пока на первом плане оставались личные интересы и, судя по всему надолго, ведь денег, как известно, много не бывает.

А жизнь, какой бы она не была, продолжалась. Люди женились, умирали, рожали детей. К сожалению, нельзя добавить: просвещались, развивались, познавали новое, делали открытия. Всего лишь жили, подчиняясь основным инстинктам.